Я рассмеялась.

Лесли наконец оторвала взгляд от объявлений и с улыбкой посмотрела на меня.

— Даже если это так! Сама подумай, что будет, если мы с тобой вдвоём поддадимся гормональным взрывам и сумасшествиям! Мы не можем себе этого позволить, даже на секунду! Хватит и того, что одна из нас не совсем адекватна.

— Вот уж спасибо.

— Но это правда! Все твои мысли заняты только Гидеоном, поэтому ты просто не осознаёшь, насколько серьёзно наше положение. Тебе нужно, чтобы кто-то постоянно возвращал тебя с небес на землю. И этим кем-то буду я. Ни за что не позволю этому французику меня охмурить, и точка!

— Ах, Лес! — неожиданно для себя я повисла у неё на шее. Ни у кого, ни у кого, ниукогошеньки на всём белом свете нет такой чудесной, сумасшедшей, умной подруги как у меня.

— Но как же это ужасно, что ради меня ты лишаешь себя возможности быть любимой и счастливой.

— Ой, только не надо сразу так преувеличивать, — фыркнула мне на ухо Лесли. — Если этот парень хотя бы наполовину похож на своего брата, уже через неделю он разбил бы мне сердце, так и знай.

— Ну и что? — сказала я и хлопнула её по спине. — Оно ведь из марципана и легко может стать таким же, как прежде.

— Только не надо шуток! Марципановые сердца — это отличная метафора, которой я, кстати, очень горжусь.

— Ну да. Пройдут года, и тебя будут цитировать на отрывных календарях по всему миру, — сказала я, — «Сердце не может разбиться, потому что сделано оно из марципана. Метафора мудрой Лесли Хей».

— К сожалению, вы ошибаетесь, — послышался голос. Он принадлежал мистеру Уитмену, нашему учителю английского, который этим утром тоже выглядел слишком уж хорошо.

«А вы как считаете, из чего состоит женское сердце?», — меня так и подмывало задать ему этот вопрос, но от мистера Уитмена лучше держаться подальше. Он, как и миссис Каунтер, которая любила задавать нам рефераты на экзотические темы, мог быть таким же непреклонным, внешность его была очень обманчивой.

— И в чём же, скажите, тут ошибка? — спросила Лесли, забыв обо всякой осторожности.

Он посмотрел на нас с укоризной.

— Мне казалось, мы как следует разобрали с вами различие между метафорами, сравнениями, символами и аллегориями. По моему мнению, выражение «разбитое сердце» можно отнести к метафорам, но вот марципан — это что?

Кому это вообще интересно, скажите на милость? И с каких это пор уроки начинаются уже в коридоре?

— Символ… э-э-э… сравнение? — спросила я.

Мистер Уитмен кивнул.

— Именно сравнение, хоть и довольно слабое, — рассмеявшись, добавил он, — через миг выражение его лица вновь стало серьёзным. — Ты выглядишь уставшей, Гвендолин. Вероятно, позади целая ночь без сна, полная сомнений и размышлений о том, как устроен мир, не так ли?

Ну, уж… это его точно не касается. И сочувствующая интонация тут тоже ни к чему, пусть и не надеется выдавить из меня слезу.

Он вздохнул.

— Всё это — слишком серьёзное испытание для тебя, — он машинально крутил на пальце свой перстень. Такой перстень носили все члены ложи хранителей. — Это и не удивительно. Наверное, стоило попросить мистера Уайта, чтобы он прописал тебе какое-нибудь успокоительное. Хоть ночью тебе стоит отдыхать от бурных переживаний, — мой хмурый взгляд он отразил подбадривающей улыбкой, а затем резко развернулся и зашагал по направлению к нашему классу.

— Мне это послышалось, или мистер Уитмен действительно посоветовал запастись снотворным? — переспросила я Лесли, — ну, после того, как он отвесил мне комплемент, что я кошмарно выгляжу.

— Да, от него можно было ожидать! — просопела Лесли. — Днём тебе нужно исполнять всё, что скажут хранители, а ночью — спать, накачавшись снотворным, чтобы в голову случайно не полезли глупые мысли. Но с нами этот номер не пройдёт, — она энергично тряхнула головой. — Мы уж им покажем, что они тебя сильно недооценивают.

— Да ну… — протянула я, но взгляд Лесли был полон решимости.

— Разрабатываем генеральный план действий, место и время: девчачий туалет, первая перемена.

— Слушаюсь! — отозвалась я.

Мистер Уитмен, кстати, ошибся — я совсем не выглядела уставшей (на переменах я много раз удостоверялась в этом, заглядывая в зеркало в девчачьем туалете). Странно, но я чувствовала, что успела выспаться и отдохнуть. После наших ночных поисков клада я довольно скоро снова уснула, и кошмарные мысли меня оставили. Наверное, мне даже приснилось что-то хорошее, потому что в те несколько волшебных секунд между сном и пробуждением я чувствовала себя уверенной и полной надежд. Но как только я открыла глаза, грустные воспоминания о событиях вчерашнего дня нахлынули на меня с новой силой, а первым, о чём я подумала, было: Гидеон только притворялся.

Но крупицы моего предыдущего радостного настроения остались со мной на целый день. Может, всё дело в том, что мне наконец-то удалось поспать пару часов подряд. А может, во сне я осознала, что в наши дни чахотка не смертельна. А может, мои слёзные железы тоже решили передохнуть.

— Как думаешь, могло ли случиться, что Гидеон действительно хотел во что бы то ни стало влюбить меня в себя, а потом, как в стихах, и сам влюбился? — осторожно спросила я Лесли, когда после уроков мы складывали наши вещи в рюкзаки. Всё утро я даже словечком об этом не обмолвилась, чтобы сохранить ясную голову и составить наш генеральный план. Но сейчас мне необходимо было выговориться, иначе я просто лопнула бы от наплыва мыслей.

— Да, — сказала Лесли, немного помолчав.

— Правда? — ошарашено переспросила я.

— Может, именно это он хотел сказать тебе вчера. В фильмах мы всегда так переживаем, когда перед самым хэппи эндом возникают какие-то страшные недопонимания — нельзя же лишить зрителя напряжения. Но вот в реальной жизни их вполне можно избежать, всего лишь добавив чуточку общения.

— Точно! В фильме на этом месте ты всегда кричишь в экран: «Да просто скажи ему об этом, ты, нерешительная корова!»

Лесли кивнула.

— Но в кино всегда появляется какое-нибудь препятствие. То ли собака перегрызла телефонный провод, то ли подлая завистница не передала герою записку, то ли мать уверяет, будто он переехал в Калифорнию… Ну, ты понимаешь! — она протянула расческу и внимательно посмотрела на меня. — Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем менее реальной кажется мне идея того, что он не влюбился в тебя.

От облегчения мои глаза снова наполнились слезами.

— От этого он не перестаёт быть мерзавцем, но… но мне кажется, что я могла бы его простить.

— Мне тоже так кажется, — сказала Лесли, весело подмигнув, — я тут прихватила водостойкую тушь и блеск для губ — тебе дать?

Вреда они точно не причинят.