десять минут они оказались в кафе с изящной мебелью на кованых ножках, стенами, обклеенными ретро-обоями с какими-то чёрно-белыми изображениями, и приятными картинами на них.

– Где тут можно помыть руки? – спросила Валерия белокурую официантку.

– Вон до той стены и направо, – ответила та.

– Подожди минуту, – сказала Лера и пошла в направлении, указанном официанткой.

Прошли все десять, пока она вернулась. Влад в это время испытывал какой-то катарсис от слияния противоположных чувств: страха, что сейчас произойдёт что-то жуткое и радости, что он пришёл в кафе с Лерой.

– Закажете что-нибудь? – спросила официантка.

– Чай и что-нибудь к нему, – сказал Влад.

– Что желаете? – не отставала официантка.

Влад вспылил:

– Да что угодно, хоть печенья эти маленькие!

– Тарелку макарони, – проговорила она деловито, параллельно записывая в блокнот, коротко глянув на него, давая понять, что ей не нравится его тон.

Владислав разозлился ещё больше: люди часто ведут себя как идиоты, и, при этом обижаются, когда дашь им об этом понять.

Наконец, пришла Валерия.

– Долго ты.

Она посмотрела на него тем же взглядом, что около перехода. Влад не понял его значения, и расшатанная психика отреагировала новой волной раздражения. Он надолго замолчал.

– Ты какой-то странный, – вдруг сказала Лера.

– Это так заметно?

– Да – ты смотришь сквозь людей и такое ощущение, что всё время хочешь оглянуться.

Влад с трудом выдавил улыбку.

– Я заказал нам чай.

– Хорошо.

Они ещё помолчали.

– Первое моё свидание, где мне самой приходится искать тему для разговора, – сказала Лера.

Влад посмотрел на неё и усмехнулся.

– Нет, ты правда необычный, – сказала она снова.

– Ну, в таком случае ты тоже, раз не уходишь.

– А ты всегда такой? – она наклонилась вперёд, положив локти на стол, и уложив голову на сцепленные пальцы.

– Это началось в последнее время.

Странно, но говорить с ней было просто, несмотря на дикую привлекательность и явную привычку к тому, что парни проявляют инициативу от начала до конца.

– Что «это»? – спросила она.

И эта лёгкость сыграла с ним злую шутку.

– Эта отстранённость, – он произнёс это, опустив глаза на скатерть. Девушка не на шутку заинтересовалась.

– А почему она возникла?

– Слушай, я чувствую себя как на интервью, – скрестив пальцы и опустив кисти на стол, с улыбкой сказал Влад, желая спустить разговор на тормозах.

– Ты сам ничего обо мне не спрашиваешь, вот я и взяла всё в свои руки, – и она шутливо засучила рукава.

– Да, понимаю, это для тебя странно…

– А для тебя нет? – перебила она.

– Для меня тоже, – ответил Влад – просто… Короче, раньше такого не было. Не хочу, чтобы звучало как оправдание… В общем, извини. Ты учишься?

– Да учусь. Так что у тебя началось?

Он вскинул брови: она, видимо, упрямая.

– Да ничего особенного – это не то расстройство какое, не то что-то действительно происходит. Короче, блин… – он ударил ладонями по лицу – не хотел начинать этот разговор.

– Мне интересно, – сказала она. Расскажи, что случилось.

Влад уставился в стол. На его лбу нарисовалась вертикальная складка, и выглядел он так, как будто решал вопрос, ехать ли ему на войну. Потом вдруг поднял глаза и с шутливым лукавством сказал:

– Хорошо, но после того, как ты расскажешь о себе.

Лера вздохнула – она уже приготовилась слушать чуть ли не исповедь.

– Мне двадцать три года – самый сочный возраст, – неожиданно вставила она, и брови Владислава сами собой взлетели вверх – я учусь в Институте нефти и газа имени Губкина и до сих пор не знаю кто этот Губкин. Родилась в Екатеринбурге, оттуда привезла открытое отношение к людям и традиционные взгляды на жизнь, в том числе на отношения полов. Занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни. Читаю в основном русскую литературу, слушаю русский рок, но новый – не люблю старые песни. Не воспринимаю песни не на русском языке. Планирую устроиться в одну из наших нефтегазовых корпораций. Этого хватит?

Влад что-то пробормотал в знак согласия.

– Теперь твоя очередь.

– Я работаю в фирме, которая предоставляет аутсорсинговые услуги в области маркетинга… Я маркетолог, занимаюсь продвижением разных товаров. Не скажу, что люблю это дело, но оно приносит неплохие деньги…

– Ты ведь не это имел ввиду, когда говорил, что «это началось в последнее время»?

– Нет.

– Продолжай, – попросила Валерия.

Сказано это было по-прежнему легко и естественно, но у всего есть предел, и Влад начал злиться на эти невинные постукивания его по голове.

– Как-то я возвращался с работы…

– И зашёл в бар?

– Очень смешно. Я услышал пение, – он подождал не будет ли ещё выпада, но его не последовало, и он продолжил – Я свернул в переулок, тут не так далеко, на Тверской. Звучало оно даже не в ушах, а как будто у меня в голове… Не знаю, как это передать. Было такое ощущение, что кто-то чешет мой мозг. Причём это было приятно, знаешь, как место, которое давно чешется, почесать. Хотелось, чтобы это продолжалось и продолжалось… Наверно, героинщики такое испытывают под кайфом.

Он замолчал.

– А что было потом?

– Потом, я свернул во двор за аркой. Там машины стоят, разметка для пожарных машин, как везде. Не помню, была открыта крышка люка или нет… Как-то неловко продолжать.

Повисло молчание.

– Ты свалился в колодец и что-то там увидел?

– Если бы, – он горько улыбнулся – Такое ощущение, что я вот-вот сниму перед тобой штаны, – теперь его улыбка выдавала смущение.

Официантка принесла на подносе разноцветное печенье, он даже не заметил, что его заказ не несли около пятнадцати минут.

– У меня в руках была шоколадка, «Сникерс» по-моему.

Девушка больше не иронизировала, она, видимо, что-то прочитала в его глазах и решила выслушать до конца.

– Оттуда что-то вырвалось. Я назвал это Крабусом, потому что оно было с щупальцами как всякие морские чудовища из фильмов. Но я не знаю что это на самом деле. Я испытал дикий ужас и неземное блаженство одновременно. То есть не каждый день из-под земли вылезают щупальца и забирают у тебя шоколадку… А, я не говорил про шоколадку… Или сказал? – его речь становилась сбивчивой. – Эта хрень вырвала её и утянула с собой. По крайней мере, когда я очнулся, её со мной не было.

– А больше оно у тебя ничего не утащило?

– Мой рассудок. После этой встречи мне стали являться кошмары. Наяву. Я стал видеть то, чего раньше не видел, и чего, по-моему, больше не видит никто.

– В этих видениях есть символы?

– Какие?

– Ну, христианские. Не знаю, перевёрнутые кресты там, козлиные головы…

– Нет.