— Вы часто пользуетесь интернетом? — поинтересовался он у Жени.

— Очень редко. В основном почтой. Ну, иногда захожу на российские сайты. А в тот день я в интернет вообще не заглядывала — у меня страшно болела голова.

Ледников почувствовал необходимость остаться одному.

— Вы не сделаете кофе? — повернулся он к Жене.

Она молча кивнула и вышла.

Итак, что Разумовская могла искать? Что ее интересовало? Выяснилось это очень скоро. На всех сайтах она смотрела материалы, связанные с заявлениями сенатора Генриха Фрая по делу семейства Винеров, отца и двух его сыновей. Сенатор обвинял швейцарские власти в том, что они отказываются назвать причины, по которым был уничтожен архив Винеров, — их подозревали в контрабанде ядерными технологиями со странами-изгоя-ми. История была действительно непонятная…

Вернулась Женя с чашечкой кофе на подносе.

— Женя, вы знаете, как добраться до места, где погибла Анна?

— Вы хотите туда поехать?

— Да.

— Это за городом, совсем недалеко, если на машине. Берн вообще небольшой город.

— Да уж не Москва.

— Давайте я вас отвезу, — неожиданно предложила Женя.

— Ну, если это вас не затруднит…

Ледников предпочел бы отправиться туда в одиночестве, но и отказываться смысла не было.

— Я только оденусь и выключу свет, — сказала Женя.

Она вернулась через минуту. На ней была короткая кожаная куртка с тисненой надписью на спине. Вместе с драными джинсами она составляла ансамбль, который как-то не вязался с образом безответной жертвы, которой ему до встречи представлялась Женя.

Когда выехали на улицу, Ледников заметил, что сосед напротив по-прежнему сосредоточенно возится со своей изгородью. На повороте Ледников оглянулся. Теперь мужчина говорил по телефону, глядя им вслед. Наверное, все-таки решил настучать в полицию о подозрительном субъекте.

Надо сказать, Женя вела свой «фольксваген-гольф» неожиданно уверенно. За рулем она словно переменилась. Ледникову вдруг на мгновение даже показалось, что он едет с Разумовской, которая в машине всегда чувствовала себя не меньше, чем царицей.

— Меня водить машину учила Аня, — словно угадав его мысли, сказала Женя. — Она объяснила мне, что машину надо чувствовать, а главное — не бояться. И тогда она тебя примет.

Повторный следственный осмотр места преступления проводится в случаях, когда первоначальный осмотр был проведен недобросовестно.

Ехать, как оказалось, надо было минут двадцать.

Берн закончился уже минут через пять, за окном замелькали привычные швейцарские красоты, а Ледников погрузился в мысли, что сейчас он окажется на месте, где погибла Разумовская. В голове по-чему-то нескончаемо крутилось знаменитое восклицание из Мольера «Ти l'as voulu, Georges Dandin!»

Ты этого хотел, Жорж Данден!.. Но не для того, чтобы хлюпать носом и вздыхать. На месте преступления надо работать. Внимательно, сосредоточенно, дотошно, стараясь ничего не упустить. Конечно, времени прошло слишком много, там уже и следов никаких, возможно, не осталось, но тогда надо попытаться представить себе картину события, проиграть ее шаг за шагом…

Машина резко затормозила.

— Это там, — тихо сказала Женя. — Вот на этом повороте… Я подожду вас здесь.

Она очень деликатная, отметил Ледников, понимает, что ему хочется побыть одному. Но говорить ничего не стал.

Он выбрался из машины, осмотрелся. И без того не слишком широкое шоссе огибало высоченную гору. С другой стороны был крутой обрыв, падение с которого практически не оставляло шансов на жизнь. И Разумовская, конечно, это понимала. Пара промчавшихся мимо него машин резко сбрасывала на повороте скорость. Надо будет потом самому сесть за руль и посмотреть, что видно из машины…

Сзади раздалось шипение тормозящих шин. Ледников обернулся. В двух шагах от него стоял полицейский автомобиль. Из него вылезли двое полицейских. Один остался у машины, а второй медленно подошел к Лед-никову. Руку он держал на кобуре, и это означало, что разговор будет невеселым. Полицейский, долговязый, нескладный блондин с холодными глазами, буркнул:

— Документы.

— А в чем дело? — миролюбиво поинтересовался Ледников.

— Документы! — пропустив его вопрос мимо ушей, еще раз повторил блондин. Уже грубовато. И демонстративно расстегнул кобуру.

— Я что-то нарушил? — еще более дружелюбно спросил Ледников.

— Делайте, что вам сказали, — уже совсем грубо оборвал его долговязый. — И не задавайте лишних вопросов. Вам же будет лучше.

Что-то случилось со швейцарской полицией, подумал Ледников, обычно она ведет себя куда дружелюбнее. И вдруг вспомнил, как пару лет назад они с Немцем, заехав в Швейцарию по каким-то его делам, потешались над замечательной историей, о которой шумели все газеты.

Двое безработных из Германии, бывшие граждане России, наслышанные о дружелюбии швейцарской полиции, по сравнению с которой германская просто гестапо, отправились в страну часов и банкиров на охоту. Особо не мудрили. Взяли напрокат машину, наклеили на нее надпись «Police», прицепили на крыше проблесковые маячки. Потом приобрели сине-серую униформу, в магазине игрушек полицейские бляхи и отправились на дело — устраивать засады на дорогах между Базелем, Цюрихом и Люцерном. Они высматривали машины с немецкими, бельгийскими, голландскими и люксембургскими номерами, которые явно превышали установленный на швейцарских автострадах лимит скорости в 120 километров, и бросались за ними в погоню. Прижав нарушителя к обочине, требовали уплатить штраф строго в соответствии со швейцарскими тарифами, а они тут весьма ощутимые. Но при этом были весьма любезны — если у нарушителя не было требуемой суммы наличными, предлагали проехать в их сопровождении до ближайшего банкомата. Работали только с иностранцами потому, что те не знали, что швейцарская полиция не имеет полномочий на получение штрафов, а лишь выписывает квитанции. И потому им даже в голову не приходило, что их просто грабят на большой дороге.

Ледников знал, как работает его мозг в критических ситуациях. Он вдруг включает самые странные ассоциации, в которых, как потом выясняется, был глубокий смысл. Вот и сейчас, после того как совсем не к месту вспомнилась забавная история про лже-по-лицейских, в голове возник совсем простой вопрос: этот долговязый, он точно полицейский? Как-то подозрительно он себя ведет.

Надо проверить мужичка. Например, спровоцировать скандал…

Долговязый, словно догадавшись, о чем он подумал, сказал:

— Проводится контртеррористическая операция. Поэтому будьте благоразумны и делайте, что вам говорят.

Ну, разумеется, контртеррористическая операция! Куда нынче без нее! Даже в тишайшей Швейцарии. И тут Федеральная криминальная полиция срочно создала элитный спецотряд под названием «Tigris», причем втайне от всех. И это притом, что полиция в Швейцарии — ведение кантонов, а федеральный центр, по большому счету, не имеет права создавать на местах свои собственные, подчиненные только ему, полицейские подразделения для выполнения подобных задач. По швейцарской Конституции центр обязан обеспечивать только внешнюю безопасность. Кантоны уже несколько раз отвергали идею создания вооруженной федеральной полиции. У каждого из них есть свои отряды элитной полиции для осуществления специальных программ. В Цюрихе такой отряд называется «Diamant», а в Берне, кажется, «Enzian». Таким образом «Tigris» становится их прямым конкурентом. Кстати, дислоцируется он на территории военной части именно в кантоне Берна… Может быть, это их выпустили на учебную охоту? Тогда связываться с ними, конечно, опасно. А с другой стороны, вряд ли им нужен ненужный шум, учитывая натянутые отношения с властями кантона… Нет, вряд ли это «Tigris» или «Enzian», не похоже…