Проехав мост, Зара перешла на легкую рысь и неторопливо направилась к лесу. В одном месте кривые, сросшиеся друг с другом сосны за столетие образовали дугообразный проход, подобно воротам в другой мир. Отсюда начиналась дорога, ведущая через лес, чтобы уже через несколько метров исчезнуть за поворотом. Листва, покрывавшая землю естественным ковром, поглощала стук копыт. Утреннее солнце постепенно все выше поднималось, но под густым пологом леса, пронизанным лишь отдельными лучами, царил вечный полумрак, слева и справа к тропинке вплотную подступали кустарники и сама разнообразная поросль, образовывая нечто вроде естественного туннеля. Создавалось впечатление, что едешь верхом не лесом, а по крытому проходу искусственно созданного парка.

Зара двигалась по тропинке, вдыхая душистый воздух со смешанным запахом листвы, сосновых игл и смолы, и наслаждалась уединенностью и тишиной леса. И хотя она хотела подольше побыть в городе, ей много ближе была природа, чем те мнимые преимущества, которые предлагает цивилизация. Здесь, на воле, не важно, какую должность ты занимаешь, из какой происходишь семьи или как распорядился своей жизнью. В глазах матери-природы все живые существа равны между собой, и каким-то образом эта мысль утешила Зару.

Кое-где с плотной густой листвы на тропинку падали капли воды, и непрестанная барабанная дробь высоко над головой подсказывала, что дождь усилился. Небо плакало горькими слезами, но плотный ковер из листвы и пихтовых иголок, покрывавший лесную дорожку, был абсолютно сух, как будто десятилетия ни одна капля не увлажняла землю. Невольно Заре вспомнился каменный пол таверны, на который каплями красного дождя капала кровь из руки одноглазого, и она почувствовала, что ее охватило пагубное возбуждение, всегда сопровождавшее красную жажду. Как загипнотизированная, не в силах оторвать взгляд от капающей крови, она стояла и смотрела, и в какой-то момент даже не пыталась справиться с красной жаждой, как это нередко бывало с ней прежде. Но затем сумела отвести взгляд и убежала. Если бы она уступила желанию, никто, кроме нее, живым не покинул бы «Горн Аскарона».

Даже кот Тимбо…

Зара уже не менее часа следовала по тропинке вглубь леса, когда неожиданно услышала позади приглушенный цокот копыт, сначала слабый, затем все громче и громче. И хотя лес пользовался дурной славой, считаясь убежищем изгоев и разбойников, скрывающихся в чаще от закона, Зара не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на преследователя. Она и без того знала, что ее догоняет тот юнец из таверны. Ветер дул в спину ехавшему верхом парню, и запах пота и подгнившей соломы, который она почуяла еще ночью перед таверной, распространялся впереди него, как знамя.

Не оборачиваясь, она продолжала путь, пока ее не догнал наконец Фальк. Он восседал на сером мерине, бока которого лоснились от пота. Похоже, Фальк потребовал от коня несколько большего, чем тот был в силах дать.

— Кажется, кому-то не терпится поскорее смыться из Хоэнмута, — заметила Зара, не глядя на Фалька. Одной рукой она держала поводья, направив взгляд на тропинку впереди.

— То же самое можно сказать и о тебе, — ответил Фальк и одарил ее широкой ухмылкой. — Ты скакала так, словно за тобой неслась целая орда темных эльфов. Славный Саша совсем выбился из сил. Просто чудо, что он вообще досюда доскакал.

— Возможно, и чудо, — пробормотала Зара, — в котором нет ничего чудесного.

— Впрочем, — продолжил юноша, сделав вид, что не расслышал ворчливого замечания, — позволь представиться: меня зовут Фальк. А как тебя зовут?

Она холодно посмотрела на молодого человека:

— Не думаю, что это тебя касается.

Но Фалька нелегко было сбить с толку.

— Да я только подумал, что было бы неплохо знать, как к тебе обращаться, поскольку нам предстоит ехать вместе.

Зара наморщила лоб.

— Что ты имеешь в виду? — Ей показалось, что она ослышалась, но Фальк энергично кивнул.

— Я еду с тобой, — заявил он. — Понимаешь, я верю в карму, и убежден, что мы не случайно встретились. Древние боги свели нас, чтобы отныне мы путешествовали бок о бок и делили все как братья.

Он бросил мимолетный взгляд на женственные округлости Зары, отчетливо выделяющиеся под плащом.

— Или, если хочешь, как брат с сестрой.

Зара посмотрела на Фалька, выискивая в его лице признаки того, что он собирается наговорить ей всяких небылиц.

— Зачем ты хочешь ехать со мной? — спросила она наконец.

— Я не могу оставаться в Хоэнмуте, — ответил Фальк. — Одноглазый толстяк с собутыльниками наверняка не простят позора, и если я попадусь им в лапы… — Он указательным пальцем изобразил, будто перерезает себе горло. — Там слишком опасно для меня.

— Мир снаружи еще опаснее, — возразила Зара.

— Совершенно верно, — согласился Фальк, — но только если тебя нет рядом.

Зара бросила на него уничижительный взгляд, на который Фальк ответил глуповатым преданным взглядом таксы. Она устало покачала головой:

— Если бы ты не жульничал, то не оказался бы в таком положении. Почему бы тебе не попробовать для разнообразия честно поработать?

— Честно поработать? — Фальк скривил лицо. — Честная работа… это всего лишь другое определение тех жалких мучительных хлопот, которых в своей жизни я имел предостаточно.

Зара бросила мимолетный взгляд на холеные длинные пальцы Фалька, руки его не обнаруживали и следа мозолей.

— За всю свою жизнь ты даже дня не проработал честно, — констатировала Зара.

— Возможно, физическим трудом и нет, — согласился Фальк. — Но я так долго размышлял на эту тему, и мысли так изматывали меня, что под конец мне казалось, будто я беспрерывно, как раб, ворочаю камни день и ночь напролет.

Зара вздохнула:

— У тебя всегда наготове отговорки, не так ли?

Фальк ухмыльнулся:

— Иначе я давно был бы уже мертв.

Он сунул руку в седельную сумку и достал плоскую коричневую бутылку. Вытащив зубами пробку из горлышка, он сделал большой глоток. Отнял ото рта бутылку, скривил лицо, изобразив, как спиртное прокладывает путь во внутренностях, и протянул бутылку Заре:

— Хочешь глоточек?

Зара покачала головой.

— Ты невысокого мнения о людях, не так ли? — захотел он узнать.

Зара промолчала.

— Значит, ты похожа на меня. Я тоже не очень люблю нашего брата, — сам себе заметил Фальк и сделал еще глоток. — Лживые, высокомерные, коварные и жадные — вот что можно сказать о людях. Совсем иначе животные — те убивают не из корыстолюбия, а защищаясь или чтобы пожрать, и никогда не притворяются, не изображают из себя невесть что и не уверяют лицемерно в своем расположении тех, кого они на самом деле терпеть не могут. Не зря говорят, лучшие из людей — это животные. — Фальк бросил вопрошающий взгляд на Зару. — Что ты на это скажешь?