Он все еще держал книжицу в руках, когда дверь открылась и на пороге появился Миша Артемов. «Забыл что-нибудь, сынок?» — любезно осведомился начальник разведки, похлопывая рабочим блокнотом по ладони.

А этот стервец даже не смутился.

Вообще Ленцу нравились такие, как Артемов. «Общение на грани», — вывел он свою формулировку. Хотя излюбленным, что ли, выражением генерала армии было — «пороговое». Вроде — «вопрос, граничащий с пороговым».

— Только коротко, — повторил Ленц.

— Дело явно стоит мессы, товарищ генерал, и мне кажется не лишним послать в «Дельту» одного человека. Под видом инструктора.

— То есть внедрить, — уточнил генерал, подумав: «Не поздновато ли?»

— Не совсем. В данном случае классический вариант не подходит. Попробуем сыграть тоньше. Но от внедрения не откажемся.

— Как это понимать? — спросил начальник разведки. Ведь только что он услышал, что «классика тут не катит».

Полковник, чувствуя перевес на своей стороне, взял внимание не только продолжительной паузой, но и опущенными глазами.

— Мы ставим перед собой задачу — выйти на заказчика. Про исполнителя разговор отдельный. Я предлагаю следующее. Во-первых, мне нужно смотаться в центр — выяснить кое-какие детали. Дальше...

Разведчик говорил долго, в течение четверти часа. Когда он закончил, удивленный генерал спросил:

— Думаешь, твоя программа сработает? Мне кажется, ты живешь переизбытком планов, Михаил Васильевич.

Полковник ответил с придыханием Егора Гайдара:

— Отнюдь...

— Я дал тебе два дня, а ты за двадцать минут родил план многоходовой операции...

— Двадцать минут? Да я ночь не спал!

— Ладно. Как насчет названия — «Жасмин-2»?

Полковник пожал плечами: «Какая разница? Дело не в названии».

Собираясь в конференц-зал, Ленц поправил галстук перед зеркалом и «по-раскольнически» остановил полковника:

— Погоди, вместе выйдем.

«Одним притвором», — перевел-дополнил Артемов.

— Ты начал проверять личности «экипажа-97»? — на ходу спросил генерал, пропуская впереди себя полковника. — Не тяни с этим делом...

Ответ на запрос обескуражил даже начальника военной разведки, повидавшего на своем веку немало. Но главный сюрприз ожидал их впереди. Они не могли просчитать такого развития событий — наверное, мешала логика. Хотя вывод напрашивался сам собой. Он вытекал из прошлого.

Прикаспийская низина, 47' восточной долготы, 45° северной широты,

26 июня 2003 года, четверг

...Так камыш не шумел ни в одном самом пьяном хоре. Он сплошной, шелестящей на ветру стеной стоял на пути группы морского спецназа, пускал зеленые и желтые лезвия навстречу; куда ни протяни руку, везде наткнешься на предательски острый «местный бамбук», как в сердцах обозвал эту сплошную ядовито-зеленую поросль командир группы Сергей Климов. Не спасали перчатки с обрезанными пальцами: они превратились в лохмотья, как и камуфлированная под местность одежда спецназовцев. Вот теперь она точно стала камуфлированной — злился головной группы и грязный как черт Алексей Бережной по кличке Земля. Он срубал камыш боевым мачете, прорубая товарищам дорогу; спецназовцы шли цепочкой, один за другим — о том, чтобы в этом болотном аду, кишащем гнусом и слепнями, разбиться хотя бы на две подгруппы, и думать было нечего.

Солнце палило нещадно. Влажность стояла страшная. Одежда не сохла третьи сутки, которые группа Клима находилась в рейде. Лица бойцов покрыты саднящими волдырями — работа подсоленной местной водички и кровососов всех мастей — натуральный каспийский грим, ложится естественно и надолго, не чета никакому натовскому или «штатовскому».

Бережной выдохся и повалился на траву. Перевернувшись на спину, начальственно бросил, словно был командиром:

— Перекур.

Рядом растянулись, как недобитые петлюровцы, сержант Василий Серегин по кличке Серьга и радист группы Леонид Гардин — Эфир. За ними остановились последние трое бойцов лодки, включая командира.

— Ну, чего вы разлеглись как свиньи! — донесся до Бережного голос командира экипажа.

— Не припав к земле, не услышишь топота бизонов, — хрипло отозвался Бережной и глотнул теплой тошнотворной воды из фляги. Срубив тоненький росток ненавистного тростника, Алексей сунул его в рот и толкнул локтем Серегина: — Серьга, слышал про Лету?

— Про кого?

— Темнота! Греческая река мертвых.

— Ну?

— Вот и ну. — Бережной снял с головы бандану и отер раскрасневшееся припухшее лицо. На нем ярким контрастом выделялись его живые и черные, как у цыгана, глаза. — Хлебнешь той водички и забудешь напрочь, кто ты есть на самом деле. Наш команданте уже нахлебался. Забыл, что командует «по доверенности». — Земля коротко хохотнул и покрутил у виска пальцем: — Он ни хера не врубился, куда мы идем! Ему туроператор нужен.

— Земля, — повысил голос старший сержант, — если захочешь помолчать — не стесняйся.

Бережной подмигнул снайперу:

— Он думает, что его командирский голос меня раздражает. Наивный.

Клим тем временем, разложив на коленях карту, закатанную в полиэтилен, и сверяясь с компасом, определял местоположение отряда. От места предыдущего привала они продвинулись не намного, километра на полтора строго на юг. Еще с полкилометра — и откроется очередная протока — узкая, как канализационный сток, и такая же смердящая, одна из двух десятков, что они прошли, одна из тысячи, что змеились в этом проклятом заброшенном краю — северной части Каспия. Одни из них выходили к морю, другие переплетались между собой, порой образуя небольшие озера. Как в карело-финских шхерах, где Клим бывал не однажды. И всякий раз, углубляясь в их хитросплетения, его посещала мысль: еще один поворот, излучина, ерик, похожие друг на друга как две капли, и он навсегда останется блуждать в шхерах страны тысячи озер. Страх перед водными лабиринтами давно прошел, но тогда его, пятнадцатилетнего паренька, страхи брали за горло не на шутку.

В самом начале рейда он рассказал об этом товарищам и услышал слегка надтреснутый голос Эфира:

— Да и здесь не сахар. А сахарный тростник...

Чертовы шхеры вымотали донельзя, бесовская растительность угнетала, природа издевалась над спецами, показывая свою бесконечность и не радуя разнообразием ландшафта. С ума можно сойти. Вернешься из рейда, а среди экипажей военно-морской базы начнутся подколки: «Серый, ну как водичка на Черноморском побережье?» Вернешься засушенным кленовым листом, а если говорить про всю группу — то гербарием, мать его!