— Боже упаси, — ответил Вивьен. Кажется, искренне. — Ну, так как? Тебе удалось вспомнить, где и когда ты его ударил?

Я напрягся. Поганый червяк в моей голове опять заворочался, выдавливая наружу всякую мерзость. Сейчас меня спросят про номер в гостинице, где, по мнению сумасшедшего незнакомца, я провел однажды вечер, а потом меня снова и снова будут спрашивать про название клуба, где мы с ним якобы подрались, и таким незамысловатым способом определится номер и пароль ячейки в некой камере хранения…

— Когда же вы все поверите, — рассердился я, — что Жилов только литератор, дорогие вы мои современники?

— Похищенный подошел именно к тебе. Это не может быть случайностью.

— В нашем мире все может быть случайностью, — возразил я. — Общались мы с ним, помнится, без переводчика. Один русский обнаружил на привокзальной площади чужой страны другого русского — вот тебе и причина для начала разговора. Кстати, каким образом вообще была установлена личность похищенного?

— Ты дал очень хорошее описание, — сказал Дрда задумчиво. — А другие очевидцы добавили штрихов к портрету, так что сомнений у нас вроде бы нет. Хотя я попрошу тебя зайти в наш офис для составления голопортрета. Что касается личности этого человека… Личность его, Макс, за прошедшие годы так и не установлена. Тайна, покрытая мраком.

Я осведомился:

— Это шутка?

— Если бы. Никто не знает ни имени его, ни фамилии, только кличку, которую дали ему еще уродцы… Omlovaut se,[2]я имею в виду, конечно, преподавателей Академии. Мы рассчитывали, что ты поможешь с этим делом разобраться, но…

— И какая кличка?

— Покойник.

— Ага, — сказал я, — понимаю. Теперь понимаю…

Проспект закончился, плавно трансформировавшись в площадь, и вместе с проспектом подошла к концу наша прогулка. Наконец я хоть что-то понимал. Воспоминания вспухали в моей голове и лопались, как мыльные пузыри, покрывая Будущее скользкой пленкой, потому что все меньше оставалось надежд, что чужие сюжеты меня не коснутся.

Площадь перед отелем была такая же просторная, как и прежде, но теперь она вовсе не напоминала аэродром. Та ее половина, которая примыкала к отелю, превратилась в «партЕрный парк», то есть в систему газонов, изрезанных пешеходными дорожками. В центре пешеходной зоны размещался бассейн, в котором купались. На бортиках бассейна сидели в обнимку влюбленные парочки и болтали в воде ногами, а над всем этим возвышалась двадцатиэтажная громада «Виты» — красное с голубым. Ленточная галерея спиралью закручивалась вокруг здания, позволяя всем желающим подняться с земли до самой крыши, не заходя внутрь. Над входом сверкала надпись: «С ДОБРЫМ УТРОМ!»

«Вита» — бывшая «Плаза». Так когда-то именовался этот отель. Хорошо известно, что самый простой способ построить новое — взять старое и переименовать…

Что-то на площади было не так. Нет, вовсе не то, что на привычном месте, возле Приморского спуска, отсутствовало мозаичное панно в память Василия Кузмина, Великого Аудитора. Мраморное изображение монархисты взорвали еще при мне, пользуясь неразберихой и безвластием. Так и не смогли простить Василию Николаевичу, что именно он (еще до того, как стал Великим Аудитором и прочно обосновался на Луне), возглавлял международную ревизионную комиссию, которая позволила этой последней в Европе колонии превратиться в полноценную карликовую республику. «НАШ ДОБРЫЙ ГЕНИЙ» — было начертано когда-то под гигантским профилем. Чуть позже монархистами занялись студенты исторического факультета, вычислили и выловили их идеологов, а боевиков перестреляли… Я оглядел площадь, пытаясь понять, что же зацепило мой взгляд. И вдруг увидел.

На одной из парковых скамеек, на краешке, этак скромно сидел мускулистый здоровяк, положив ногу на ногу. Совершенно голый. Обнаженный, как принято выражаться.

— Вот это мне и хотелось показать, — сказал сбоку Вивьен. — А ты думал, чего ради я провожал тебя, как любимую девушку?

Я пошел, стараясь не сорваться на бег, прямо через площадь и возле скамейки остановился. Меня больше не качало, потому что настоящее искусство с людьми чудеса делает. Разумеется, голый атлет был всего лишь изваянием — цветным, телесного цвета. Не сразу сообразишь, что перед тобой мертвый пластик, а не живой придурок-эксгибиционист. Подобные озорные сюрпризы обычны для скандинавских городов, но чтобы здесь, на задворках европейской культуры… Да и скамейка оказалась не простой. Роскошная, с массивной спинкой, была она изготовлена из черного камня с необычными радужными переливами, напоминающими павлинье перо — вот такой постамент для скульптуры. Неотъемлемой частью композиции являлась красная рубаха (пластиковая, как и фигура человека), небрежно висящая на отставленном в сторону локте героя. Скульптура была прикована стальной цепью к подлокотнику — чтобы туристы в порыве чувств не стащили… Короче говоря, на каменной скамейке восседал, демонстрируя миру величие собственного торса, не кто-нибудь, а я, Максим Жилов.

Причем, персонаж имел поразительное со мною сходство, не только портретное, но и анатомическое, вплоть до некоторых интимных мелочей. Вплоть до особых примет вроде шрамов и родинок. Привинченная табличка сообщала название работы: «ИДЕАЛ. Отец и мать — С. Бриг». Бывают в жизни моменты, когда смеяться над шутками не хочется, и это был именно такой момент, именно такая шутка.

— Что за С. Бриг? — спросил я подошедшего Дрду. — Он что, в бане со мной мылся? Хоть бы портупею мне оставил, подлец, хоть бы листик березовый.

— Подожди, тебе что, не нравится? Гляди, какой красавец!

— Нет, название хорошо смотрится. Просто хотелось бы понять, каким макаром все это здесь воздвиглось.

Товарищ Дрда на секунду потерял уверенность.

— Врать не буду… — многообещающе начал он, но дальше дело не пошло. — Точно знаю, что автор — дама. О, еще какая дама! Стихия! Подробности, я уверен, ты и без меня выведаешь.

И тогда я повернулся, твердо намереваясь поставить точку в разговоре. Даже шаг успел сделать, однако сюрпризы, оказывается, еще не закончились.

Товарищ Дрда ровным голосом произнес мне в спину:

— Сегодня утром на взморье был сбит вертолет. Штурмовик класса «Альбатрос» без опознавательных знаков, если не считать литеры «L» на брюхе. Тебе это интересно?

Он обошел меня кругом и посмотрел снизу вверх. Человечек.

— Продолжай, — сказал я. — Долго же ты рожал эту новость, мичман.

— Вертолет был атакован из плазменного сгущателя «Шаровая молния», какие уже лет двадцать не производятся. Оружие, запрещенное Цугской конвенцией. Кем атакован — неизвестно. Летательный аппарат упал в море. Все, кто находились на борту, вероятно, погибли.

— Почему «вероятно»? Есть сомнения?

— Когда ныряльщики обследовали вертолет, то выяснилось, что корпус уже кем-то вскрыт. При помощи молекулярного резака. Кто-то успел поработать до нас. Внутри, само собой, было месиво трупов, но нашего… хм, Покойника среди них не обнаружилось. Присядем, поговорим?