Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шейн, – Ванн указала на какой-то изогнутый предмет на ковре, не очень далеко от трупа, – смотрите.
– Гарнитура, – определил я. – Головной сканер и передатчик для нейронной информации. Похоже, наш неизвестный был «туристом». – Наверное, Ванн и сама это знала, но решила проверить, догадаюсь ли я.
– Хотел позаимствовать тело Белла, – добавила Ванн.
– Ну да, – подтвердил я и опустился на колени, чтобы получше рассмотреть.
Как и все гарнитуры подобного рода, эта была уникальной. По закону пользоваться услугами интеграторов могли только хадены. Но когда возникает спрос на не вполне легальные услуги, появляется черный рынок.
Гарнитура была одновременно и медицинским прибором, предназначенным для диагностики ранней стадии синдрома клетки, и средством коммуникации. Это была подделка, но очень неплохая. Она не давала «туристу» ничего даже отдаленно напоминающего настоящее и полноценное восприятие интегратора – для этого требовалась имплантированная в голову сеть, – но обеспечивала трехмерную картинку высокого разрешения, а также слабые, хотя и вполне реальные сенсорные ощущения. Само собой, в кинотеатре такого не испытаешь.
– Аппаратура довольно высокого уровня, – сказал я. – Сканер – «Фаэтон», а передатчик, похоже, от «Дженерал дайнемикс».
– Серийные номера?
– Пока ни одного не вижу. Они у нас изъяты как вещдоки? – спросил я.
Ванн взглянула на Диаса, тот оторвался от монитора и кивнул.
– Могу взять покрупнее, если хотите, – предложил Диас.
– Если ничего не найдете снаружи, попробуйте просканировать внутри, – сказал я. – На чипах процессора, вероятно, есть серийные номера – можно будет узнать, когда выпущена серия, а потом выяснить, кто владелец сканера и передатчика.
– Стоит попробовать, – согласилась Ванн.
Я встал и посмотрел на труп, лежащий на ковре лицом вниз:
– А как насчет него?
Ванн снова взглянула на Диаса.
– Пока ничего, – сказал тот.
– И как такое может быть? – спросил я. – Для получения водительских прав нужно сдавать отпечатки пальцев.
– Наши эксперты его только что получили, – пояснил Диас. – Полиция сняла отпечатки пальцев и просканировала лицо. Но в управлении иногда не спешат делиться информацией, если вы понимаете, о чем я. Поэтому мы проводим собственную экспертизу и прогоняем результаты через наши базы данных. Анализ ДНК тоже проводим. Думаю, пока вы здесь, мы успеем выяснить, кто он.
– Покажи мне скан лица, – сказала Ванн.
– Вы хотите только лицо или широкоугольный снимок, когда труп перевернули на спину?
– Широкоугольный.
Тело на полу мгновенно перевернулось. Оливковая кожа, лет тридцать пять – сорок. С этого ракурса разрез на горле выглядел намного страшнее. Косая рана тянулась от левой стороны шеи, рядом с челюстью, и уходила вниз и направо, до ямки на горле.
– Что скажете? – спросила у меня Ванн.
– Теперь понятно, почему все залито кровью. Рассечена артерия, хлестало сильно.
Ванн кивнула, но промолчала.
– И что? – поинтересовался я.
– Дайте подумать.
Пока она думала, я всмотрелся в лицо трупа.
– Он латиноамериканец? – спросил я.
Ванн все еще думала и никак не отреагировала на мой вопрос. Я посмотрел на Диаса. Тот подтащил отдельно лицо, присмотрелся:
– Хм, возможно. Мексика или Центральная Америка. Но не пуэрториканец и не кубинец, я думаю. Очень похож на метиса. Не исключено, что американский индеец.
– Из какого племени?
– Без понятия. Этнические типы – не мой конек.
Тем временем Ванн подошла к изображению трупа и стала смотреть на руки.
– Диас, битое стекло у нас в вещдоках? – спросила она.
– Да, – проверив, ответил тот.
– Шейн снял битое стекло под кроватью. Покажи мне его, пожалуйста.
Изображение номера сделало головокружительный виток, когда Диас повернул его; нас затянуло под кровать, и окровавленные осколки повисли прямо над нашими головами.
– Вот и отпечатки пальцев, – указала Ванн. – Мы знаем, чьи они?
– Пока нет, – ответил Диас.
– Что вы думаете об этом? – спросил я у Ванн.
Она снова проигнорировала вопрос и обратилась к Диасу:
– У вас есть запись офицера Тиммонса?
– Да, но плохого качества и с низким разрешением.
– Черт, я же сказала Тринх, что хочу видеть все.
– А может, она ничего и не скрывает, – сказал Диас. – Столичные копы теперь часто записывают всю смену целиком. Тогда они включают низкое разрешение, чтобы все уместилось.
– Да мне плевать, – буркнула Ванн. – Запускай, наложив на снятое Шейном изображение номера.
Комната снова крутанулась, вернувшись к привычному ракурсу.
– Включаю запись, – объявил Диас. – Из-за расположения Тиммонса картинка будет рельефной. Дрожь и скачки́ я убрал.
На кровати появился Белл с поднятыми руками. Запись пошла в реальном времени.
– Останови, – приказала Ванн.
– Сделано, – доложил Диас.
– Можешь четче показать руки Белла?
– Не уверен. Могу только увеличить, но особой четкости не будет из-за низкого разрешения.
– Тогда увеличь.
Белл дернулся и вырос, его руки потянулись к нам, словно какой-то великан решил поиграть в ладушки.
– Шейн, опишите, что вы видите, – сказала Ванн.
Я присмотрелся, но все равно не заметил то, что ожидал заметить. И вдруг понял, что имела в виду Ванн.
– Крови нет, – сказал я.
– Правильно, – подтвердила Ванн и указала пальцем. – У него кровь на рубашке и лице, но не на руках. Притом что на битом стекле полно кровавых отпечатков. Верни все назад, Диас.
Белл принял нормальный вид, и Ванн подошла к изображению трупа:
– Хотя у этого парня все руки в крови.
– Выходит, он сам себе горло перерезал? – удивился я.
– Возможно, – допустила Ванн.
– Вот уж странно так странно. Получается, это не убийство, а самоубийство. Значит, и Белла надо снимать с крючка.
– Не исключено, – сказала Ванн. – Другие версии?
– Белл мог сделать это и вытереть руки до того, как появилась служба безопасности отеля.
– У нас есть окровавленное стекло, – напомнила Ванн. – И мы можем добыть отпечатки пальцев Белла. Он должен был сдать их, когда получал лицензию интегратора.
– Его могли прервать, – заметил я.