– Уни… кого, государь?

– Это слово означает – такой, подобных которому не найдешь, хоть полсвета обыщи.

– Эх, – вздохнул Арефьев, – а я-то уже думал, что смогу угодить тебе по самому высшему разряду. Работает у меня один часовых дел мастер, но он сам говорит, что царский токарь Нартов в механике понимает лучше него.

– Ничего, – успокоил собеседника император, – полгода без налогов – это тоже хорошо. Да и почем ты знаешь, что твой механик во всем уступает Нартову? Мало ли: вдруг найдется, в чем превосходит, тогда весь год твой будет.

Более высокий темп, чем в прошлом путешествии, привел к тому, что к концу пути Сергей начал уставать. В результате чего последний отрезок от Тосно, которое здесь называлось Тосна, прошел в размышлениях.

Итак, рассуждал император, Россия выплавляет семь миллионов пудов чугуна в год. Метр самого легкого рельса для узкоколейки весит восемь кило. Правда, он стальной, а не чугунный. Но ведь можно, во-первых, снизить требования по нагрузке, да и увеличить вес вдвое тоже не помешает. Итого на однопутную чугунную узкоколейку от Москвы до Питера уйдет примерно четверть годовой выплавки чугуна. Много, конечно, но иначе каждый год так и придется полпути трястись в скрипучем возке, любуясь на конские хвосты и то, что под ними, а вторую половину сбивать собственную задницу в седле. По рельсам те же лошади смогут тащить гораздо более массивную, а значит, и комфортабельную карету типа небольшого вагончика, по которому можно будет даже ходить, когда надоест сидеть или лежать. Правда, средняя скорость если и увеличится, то совсем незначительно. Да, но ведь один паровик в России уже есть! И начали строиться сразу второй и третий по образцу первого, которые Нартов заложил перед тем как приступать к существенно более мощной машине для парохода. При весе около двух тонн, это вместе с топкой и котлом, нынешний нартовский двигатель в постоянном режиме выдает пять киловатт, а в предельном – почти десять. То есть вполне хватит для небольшого паровозика, который будет тянуть один или даже два вагона со скоростью двадцать – двадцать пять километров в час. Значит, со всеми остановками путь займет не более трех суток, ведь на царский поезд не жалко установить единственный в этом мире трехваттный светодиодный фонарь, что позволит двигаться и ночью. Причем независимо от погоды, кроме разве что очень сильных метелей.

Однако тут Сергей почувствовал некоторое неудобство. Ведь паровоз-то будет всего один! Со временем, наверное, их станет два, потом три, а там, чем черт не шутит, и до пяти дойдем. Но все равно железная, то есть чугунная, дорога так и останется игрушкой, предназначенной только для повышения скорости и комфорта императорских поездок. А это будет натуральное использование служебного положения в личных целях! Причем в особо крупных размерах, что совсем никуда не годится. В конце концов, он же не Меншиков, чтобы вбухивать в свои личные проекты средства, соизмеримые с бюджетом империи. Значит, строить дорогу можно только в том случае, если она начнет приносить пользу не только ему, Новицкому, но и всей стране.

«Так ведь обязательно начнет, – принялся соображать император. – Перво-наперво она позволит увеличить товарооборот между Москвой и Питером. Ведь те же лошади по рельсам смогут тащить в несколько раз больший груз, да и сезонная распутица им станет мешать гораздо меньше. Значит, следует попробовать привлечь к финансированию этой затеи купцов. Эх, ну почему же хорошая мысль если приходит, то с приличным опозданием? Нет чтобы побеседовать о дороге под утку с лимонами у Арефьева, а теперь это откладывается до обратного пути».

Что еще полезного может дать такая стройка? Разумеется, стимулирование спроса на промышленную продукцию. Сергею говорили, что многие металлургические заводы могут выплавлять и больше, но казна выделяет на закупки чугуна и железа ограниченные суммы, а других потребителей почти нет. Одно это уже очень хорошо, но ведь строительство такого суррогата явится замечательной тренировкой перед созданием нормальных железных дорог. Будет где вырасти кадрам, а ошибки при строительстве узкоколейки с пониженными требованиями гораздо проще исправить.

Почувствовав, что битва с собственной совестью практически выиграна, император продолжил размышления.

Кто будет все это строить? Нужны инженеры и рабочие. Ни тех ни других практически нет. Значит, они должны появиться прямо в процессе стройки. В качестве исходного материала для рабочих послужат крестьяне, ранее принадлежавшие ссыльным Долгоруковым и покойным Голицыным. Заодно на них и приступим к отработке механизма освобождения от крепостной зависимости, а то ведь пока в этом направлении есть только благие пожелания.

Итак, отработал год без нареканий – получай волю, но без земли. Еще год – будет уже небольшой надел около железки, а если работал хорошо, то и не такой уж небольшой, но только после окончания строительства. Вот только… землю-то где взять? Здесь не Сибирь и Дикое Поле, она вся давно занята.

Тут Новицкий даже немного удивился своей несообразительности. Где взять, где взять… Да просто купить! Раза в три больше, чем понадобится под саму дорогу. А потом треть из нее продать. По завершении строительства земля рядом с железкой наверняка подорожает в разы, так что вся эта операция окажется вполне рентабельной даже с учетом выделения наделов рабочим. Для инженеров же придется создавать школу, преподавание в которой будет вестись прямо на стройке. Ученики сразу начнут решать не абстрактные, а вполне конкретные задачи – сколько кубометров грунта надо насыпать и сколько шпал заготовить на отрезок от этого дерева вон до того валуна, например. Ошибся в расчетах – недостающее тащишь на своем горбу, а избыточное оплачиваешь из своей стипендии; такая система оценок будет куда эффективнее, чем всякие табели с экзаменами.

Оставалось решить вопрос – вот что, так прямо сразу начинать строить большую дорогу или сначала соорудить где-нибудь совсем маленькую, в порядке эксперимента? Как сделали в той истории, которую изучал Новицкий.

«Как угодно, но только не так», – сразу сказал себе молодой человек. Ту – Царскосельскую – дорогу построили на виду, и она была не нужна никому, кроме царя и его приближенных. Видимо, уже тогда у российского руководства появились проблемы с совестью, расцветшие пышным цветом к моменту, когда Сергей отправился в прошлое. «Оно, конечно, тоже далеко не рай, но все же не стоит здесь лишний раз свинячить, – принял решение император. – Да и секретность надо блюсти, вот из этого и будем исходить. То есть построим круг, а точнее овал, начинающийся от Нартовского завода, проходящий по заднему краю дворцовой территории по ту сторону Яузы, а затем поворачивающий налево. Там мелкая речка, перекинем через нее мост, еще один левый поворот – и начнется небольшое болотце. Вот и хорошо, можно будет прикинуть различные способы укладки пути в таких условиях. А после болота снова налево, через овраг и назад к заводу. Получится замкнутый маршрут длиной километров десять. По нему можно будет гонять хоть конные поезда, хоть на паровой тяге и смотреть, сколь часто придется перепрягать лошадей или заправлять паровоз. Кроме того, оценить износ как подвижного состава, так и самих путей. Весь круг обнести забором, официально же объявить, что внутри него находится полигон, на коем проходят боевые учения Семеновского полка. Чтоб, значит, зеваки не шастали, а то разбирайся потом, кого это тут опять невзначай подстрелили. Тем более что на самом деле учения часто проходят именно в тех местах, только пока обходятся без забора».