20 апреля 1236 г. Папа Григорий IX обвинит тамплиеров и госпитальеров в том, что они желают заключить союз с сектой ассасинов против князя Антиохии. Он упрекнет их в том, что за ежегодную дань они взяли под свою защиту неверных.

Были ли данные обвинения обоснованны? Вполне возможно. Для этих монахов-воинов Священная война становилась порой чем-то вроде игры, где использовались интриги тайной дипломатии и политика равновесия, которая во все времена одерживала верх, когда сталкивались более или менее равные силы.

Стоит ли говорить о скандале, о противоестественном союзе, о политической нечистоплотности? Эти грубые люди, руководясь лучшими намерениями, забывали в пылу действий первоначальную цель, ради которой и был создан орден. Временами они снова становились сеньорами с Запада, ведущими бесконечные войны, в которых союзы заключались и распадались с одинаковой быстротой. В восточном климате из-под религиозного глянца вновь начинал проступать обыкновенный феодал.

* * *

Между тамплиерами и госпитальерами, посвятившими себя одним целям, как казалось, должны были бы существовать братские отношения. К тому же устав Храма предполагал частые контакты между двумя орденами. Тамплиерам разрешалось посещать лагерь госпитальеров. И тот же устав уточнял, что в случае поражения при отсутствии сигнала сбора тамплиеры могли присоединиться к госпитальерам.

Кроме того, во избежание трений между двумя «религиями», как их называли в ту эпоху, запрещалось братьям, изгнанным из одного ордена, вступать в другой.

Но, несмотря на эти примиряющие меры, между тамплиерами и госпитальерами существовало постоянное соперничество. Когда какие-либо две партии сталкивались в Палестине, тамплиеры и госпитальеры никогда не принимали одну сторону. Они были, как говорилось, «естественными соперниками», и между этими братьями-врагами возникли серьезные разногласия.

Христианский мир, как мы можем себе представить, был шокирован, узнав, что ордены тамплиеров и госпитальеров вели междоусобную борьбу вместо того, чтобы объединить силы против неверных. Между тем эти раздоры были неизбежным следствием их образа жизни, который потворствовал возрастанию честолюбия и гордыни. Эти разногласия должны нас удивлять не больше, чем распри между вождями крестоносцев. Во время первого крестового похода и затем в течение нескольких лет после взятия Иерусалима мы видим, как, например, между Раймундом Сен-Жилльским[21] и другими предводителями похода неоднократно вспыхивают яростные ссоры.

Из года в год оба ордена становятся все менее религиозными и все более военными организациями, приобретая всю грубость, высокомерие и гордость, что предполагает подобное превращение. Однако несмотря ни на что, они имели преобладающее влияние в проведении постоянного крестового похода, который они начали в Палестине. Ни одна масштабная операция не проходила без их помощи.

Идеалисты будут сожалеть, что эти два религиозных ордена не сыграли в рамках своих политических и военных полномочий духовную роль, которую, как казалось, предполагал их церковный характер. Но тамплиеры и госпитальеры с лихвой докажут, что они были сначала солдатами, а уж потом монахами, и что дома Храма были скорее казармами, нежели монастырями.

* * *

В чем никак нельзя упрекнуть тамплиеров — это в нехватке доблести. Эти воины умели сражаться: они наносили ужасные удары своим врагам и заставляли их дорого расплачиваться за свои жизни. В частности, можно рассказать об отваге Жаклена де Майе, маршала Храма, который в бою проявил такую стойкость, а при поражении такую неустрашимость, что мусульмане, принимая его за святого, предложили сохранить ему жизнь. Изнемогая от ран, тамплиер продолжал наносить удары тем, кто надвигался на него, но, в конце концов, пал, пронзенный множеством стрел. Мусульмане кричали от радости, ибо полагали, что убили св. Георгия[22].

Тамплиеров и госпитальеров мусульмане боялись особенно сильно. После знаменитого сражения при Тивериаде, где Саладин одержал блестящую победу над королем Ги де Лузиньяном[23], победу, положившую конец франкской монархии в Палестине, султан был безжалостен к рыцарям-тамплиерам и госпитальерам. По этому поводу он якобы сказал следующее: «Я хочу очистить землю от этого грязного отродья». Он предложил рыцарям обоих орденов отречься от веры, чтобы избежать смерти. Все они отказались и им тут же перерезали горло. Король Ги де Лузиньян молил пощадить великого магистра, и Саладин уступил его просьбе. Правом казнить тамплиеров обладали служители Ислама.

Казнь Рено де Шатийона была особенно жестокой. Этот необычный человек, князь Антиохии и сеньор Заиордании (совр. Трансиордания) очень часто был товарищем тамплиеров по оружию. Саладин пожелал перерезать ему горло собственным кинжалом, а поэты исламского мира с удовольствием воспевали султана-победителя.

В истории ордена можно найти множество примеров отваги рыцарей.

В 1266 г. во время осады Сафеда Бейбарсом[24] приор ордена Храма, комендант крепости, был вынужден капитулировать. Тамплиеры стояли перед выбором: умереть или отступить от христианской веры. Приор призвал братьев сохранить стойкость и верность, так что все предпочли казнь измене. Султан, пришедший в ярость от этой неустрашимости, приказал содрать живьем кожу с приора ордена Храма, а затем отрубить ему голову.

Благодаря этой храбрости тамплиерам часто доверяли сложные дела (защиту женщин или детей в случае опасности) или задачи, выполнение которых было сопряжено с особой опасностью. Именно им следовало прикрывать христианскую армию при отступлении, составлять арьергард или чаще — авангард войск при марше. Например, во время Второго крестового похода король Франции Людовик VII, окруженный сарацинами возле Латтакия, просил великого магистра Храма взять на себя командование его арьергардом.

К тому же существует письмо того же Людовика VII аббату Сугерию[25], в котором содержится ценное свидетельство в пользу тамплиеров: «Мы не желаем, — пишет король, — скрывать от тебя те многочисленные почести, те знаки уважения и ту помощь, которые братья ордена Храма оказали нам и нашим соратникам после нашего приезда на Восток. Мы не представляем и даже не можем представить, как без их помощи и поддержки, в которых мы никогда не испытывали недостатка, мы сумели бы существовать в этой стране, каким бы кратким ни было наше пребывание в ней. (…) Мы не можем передать, какое рвение, какую любовь рыцари Храма проявляют по отношению к нам на Востоке. Поэтому те оскорбления и вред, которые им были бы нанесены, мы должны считать своими или даже еще более тяжкими, и направить все наши силы на то, чтобы отомстить за них».