дворянин-католик Гай Фокс с сообщниками решил заложить бочку с порохом под палату лордов в Лондоне, где тогда находился король. Фокса вовремя арестовали и приговорили к «повешению, потрошению и четвертованию», но он сам спрыгнул с эшафота, чтобы избежать мучений и сломал себе шею. С тех пор «благодарный народ» праздновал 5 ноября «чудесное избавление» короля петардами и фейерверками.

Не понятно почему, может просто из желания «власть употребить», но в 1885 году губернатор запретил использовать 5 ноября петарды и фейерверки на рыночных площадях Гренады. Простой народ, у которого и так было мало праздников при тяжкой и беспросветной жизни, естественно возмутился.

В четверг, 5 ноября 1885 года в бедных кварталах Сент-Джорджеса на улицах появились бочки со смолой, которые вечером зажгли. Губернатор не нашел ничего лучшего как мобилизовать в полицию 400 богатых горожан, которые стали патрулировать бедные кварталы. В ответ в стражей порядка из окон и дверей домов полетели камни, палки и бутылки. Были разбиты все уличные фонари, и город погрузился в кромешный мрак. Были разгромлены витрины магазинов богатых горожан на центральной рыночной площади столицы.

Власти, переложив ответственность с больной головы на здоровую, сразу сочли, что беспорядки инспирированы оппозиционной интеллигенцией (подразумевалась группа Донована), недовольной статусом «королевской колонии» как таковым. Губернатор, правда, уже 6 ноября был вынужден признать, что беспорядки были спровоцированы излишней жестокостью полиции как регулярной, так и набранной из богатеев.

В Лондоне всполошились, приняли во внимание и так сложный национальный, конфессиональный и расовый состав населения Гренады и новым губернатором был назначен Уолтер Сендалл, правивший до 1889 года. «Новая метла» использовала в основном не кнут, но пряник. Все признавали, что в отличие от своих предшественников Сендалл, по крайней мере, вежливо говорил с посетителями и не боялся ходить по Сент-Джорджесу. Он обещал расширить сеть дорог с твердым покрытием и создать на Гренаде Ботанический сад, где фермеры могли бы получать навыки ухода за новыми сортами сельскохозяйственных культур.

Все эти обещания Сендалл и, правда, выполнил. При нем дороги Гренады стали впервые заслуживать это название. Но толковый чиновник все же понимал, что без предоставления местным жителям хотя бы урезанных политических прав новые беспорядки являются лишь вопросом времени.

В октябре 1886 года было решено передать местное самоуправление на уровне приходов (так назывались районы на Гренаде еще со времен французского господства) в руки частично выборных местных советов. Конечно, их компетенция была очень ограниченной: благоустройство городков и поселков, на что разрешалось взимать с жителей определенные сборы. Половина членов местных советов избиралась опять-таки на основе цензового избирательного права, другая половина напрямую назначалась губернатором.

Затем реформа местного самоуправления потихоньку развивалась дальше. В 1891 году приходские советы стали полностью выборными, в 1896 году было официально предложено сделать приходы местными административными единицами, что было осуществлено в 1900 году. Правда, в этом же году опять вернулись к системе наполовину выборных, наполовину назначаемых местных советов.

Конечно, ничего принципиально в системе власти колонии все эти «реформы», осуществляемые по принципу «шаг вперед, два шага назад», не меняли. 90 % гренадцев никто не спрашивал, чего они хотят. Лондону это было виднее.

Что же представляли собой гренадское общество и экономика в XIX веке после отмены рабства?

Как уже упоминалось, после отмены рабства в 1833 году в Британской империи[32] бывшие рабы должны были еще 4–6 лет работать на старом месте. Их издевательски, но вполне официально называли «учениками». То есть рабовладельцы должны были учить негров быть свободными(!). Чтобы наука усваивалась лучше, в каждом приходе был образован специальный полицейский участок, в составе судьи, сержанта и 12 рядовых. Всех, кто не был согласен «учиться» ждали камеры и тяжелые виды работ, причем эти работы должны были унижать человеческое достоинство, например, уборка улиц. Обычно «нерадивых учеников» как и раньше секли плетьми, только теперь это делала полиция, а не рабовладелец. Если «ученик» без уважительной причины прогуливал час работы, он должен был отработать два часа, но не более 15 лишних часов в неделю.

Правда, теперь каждому бывшему рабу полагалось в год шесть ярдов полотна на одежду и одна шляпа. Раз в три года он имел право на одеяло, а каждую неделю получал целых два фунта соленой или сушеной рыбы, а то и 8 пинт муки. «Ученики» получили и право на выходной – с 18.00 в субботу до 6 часов утра в понедельник.

За дезертирство с плантации (не более 9 часов в неделю) «ученик» подлежал тюремному заключению, если он отсутствовал 2 дня, его официально считали «бродягой» и давали две недели тюрьмы. «Беглецами» называли тех, кто отсутствовал более пяти дней. Им полагался месяц тюрьмы и удары палками (не более 30, чувствовался просвещенный британский гуманизм).

В социальном плане окончательная отмена рабства (т. е. «ученичества») в 1838 году привела к бурному росту рождаемости среди негритянского населения. Плантаторы фактически запрещали рабам вступать в брак, так как им приходилось содержать детей, а кормящие их женщины не могли работать на плантациях. Теперь положение вроде бы изменилось, и люди сами могли распоряжаться своими чувствами. Если в 30-е годы XIX века регистрировалось примерно 30 браков в год, то в 1860-е – 180, а спустя десятилетие – 250[33].

Все равно это была мизерная цифра и только 41 % взрослого населения в 1881 году официально числилась в браке. Причин такого положения было несколько.

Во-первых, чувствовалось наследие рабства, когда половые отношения живших в одной казарме людей были беспорядочными. Во-вторых, многие бывшие рабы-мужчины стремились уехать с Гренады, где все им напоминало об ужасном прошлом. Возникло довольно солидное численное преимущество женщин, которые просто не могли найти себя мужа. Именно поэтому в 1861–1881 гг 60 % всех детей на Гренаде родились вне брака. Считалось нормальным, если женщина имеет, например, пять детей от разных мужчин. А матери-одиночки, как это не покажется странным сегодня, старались иметь много детей. Ведь повзрослев, именно они материально заботились о незамужней женщине.

Была и еще одна важная причина такого «раскрепощенного» поведения чернокожих гренадцев в вопросах семьи и брака. Несмотря на яростную борьбу англичан против французского наследия, более 60 % гренадцев (особенно бывших рабов) принадлежали в XIX веке к католической церкви. В 1844 году из населения Гренады в 28 903 человека 18523 были католиками, 8808 – англиканами, 1264 – методистами и 328 принадлежали к шотландской церкви пресвитериан. В 1864 году в сельской местности рабочих и крестьян духовно опекали 24 храма, в том числе 10 англиканских, 8 католических. Причем среди верующих, регулярно посещавших богослужение, католиков в 1871