Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Января 1 – Новый год. Встретил на улице Хлопа, навеселе. Памятка: подойдет. Вскоре встретил Груба, в стельку. Памятка: тоже ответит. Записал обоих господ в гроссбух и открыл каждому текущий счет.
Января 2 – Увидел Хлопа у биржи, подошел и наступил на палец. Кулаком сбил меня с ног. Отлично! Поднялся. Небольшие затруднения с Кошелем, моим адвокатом. Хочу за ущерб тысячу, но он говорит, что за простое сбитие с ног больше пятисот с них не взять. Памятка: надо избавиться от Кошеля – не систематичен.
Января 3 – Пошел в театр найти Груба. Увидел его в ложе во втором ряду между толстой дамой и тощей дамой. Разглядывал всех троих через театральный бинокль, пока толстая дама не покраснела и не прошептала что-то Г. После этого пошел в ложу и подставил нос ему под руку. Не сработало – не дернул. Высморкался и снова подставил. Опять не сработало. Тогда сел и начал подмигивать тощей даме. На этот раз повезло – к моему величайшему удовлетворению он поднял меня за шиворот и вышвырнул в партер. Вывих шеи и отменный перелом правой ноги. Вернулся домой в прекрасном настроении, выпил бутылку шампанского и записал на молодого человека пять тысяч. Кошель думает, что дело выгорит.
Февраля 15 – Пошел на уступки с мистером Хлопом. Пятьдесят центов оприходовано. (См. гроссбух.)
Февраля 16 – Сброшен с лестницы этим негодяем Грубом, который заплатил пять долларов. Судебные издержки – четыре доллара двадцать пять центов. Общий доход – двадцать пять центов (см. гроссбух)».
То есть, чистый доход, за очень короткое время, ни много ни мало, один доллар двадцать пять центов, и это только по Хлопу и Грубу! Я клятвенно заверяю читателя, что эти примеры были взяты из моего журнала наугад.
Но, как истинно глаголет старая пословица, лучше быть здоровым, чем богатым. Вскоре я понял, что издержки, связанные с этой профессией, не слишком полезны для моего хрупкого тела. Поняв в один прекрасный день, насколько я уже измочален, так что друзья, встречаясь со мной на улице, перестали узнавать во мне Питера Наварра, я пришел к выводу, что лучше всего для меня – это заняться другим делом. И тогда я обратил свое внимание на грязеляпанье, которому и посвятил несколько следующих лет.
Самое худшее в этой профессии то, что слишком много людей находит ее привлекательной, в связи с чем существует очень сильная конкуренция. Каждый неуч, поняв, что у него не достаточно мозгов, чтобы сделать себе карьеру в качестве ходячей рекламы, преуспеть в бельмовании или достичь высот на ниве боконаминательства, конечно же, решает, что он без труда справится с грязеляпаньем. Но нет заблуждения более серьезного, чем думать, будто для того, чтобы ляпать грязью, не нужны мозги. И особенно в этом деле важна методичность. Сам я занимался этим от случая к случаю, тем не менее, благодаря свойственному мне системному подходу дела у меня шли как по маслу. Во-первых я очень тщательно подобрал уличный переход и ни разу не поднял метлу ни в одном другом месте города, кроме как там. К тому же я позаботился, чтобы под рукой всегда имелась симпатичная лужица, которой я мог воспользоваться в любую секунду. Благодаря этому я сделался человеком, которому стали доверять, а для занятия грязеляпаньем – это залог успеха, уж вы мне поверьте. Не было такого прохожего, который, бросив мне медяк, не перешел бы мою улицу с совершенно чистыми панталонами. Поскольку всем были известны мои деловые привычки в этом отношении, жульничать не пытался никто. Подобного я бы не потерпел. Я сам никого не обманывал, поэтому и со мной считались все. Но, когда тебе на пятки наступают банки, разве тут развернешься? Они доставляли мне страшные неудобства. Но это ведь не люди, это безликие корпорации, у которых, как хорошо известно, нет ни тел, которые можно было бы поколотить, ни душ, которые можно было бы предать проклятию.
Я продолжал трудиться на этом поприще, пока в один злосчастный день мне не пришлось соединить его с собакообтирательством, весьма сходным, но далеко не таким уважаемым занятием. Правда работал я в капитальном месте – самый центр города, вакса и щетка у меня были отменные, а собачонка – лучше и не надо, толстая и привычная ко всем видам обнюхивания. Этот пес уже давно был в деле и явно понимал это. Обычно мы с Помпи работали по такой схеме: он, хорошенько вывалявшись в грязи, садился чуть поодаль у двери в магазин и дожидался, пока не появится какой-нибудь щеголь в начищенных сапогах. Затем направлялся ему навстречу и пару раз хорошенько вытирался о его ноги. После этого щеголь сильно ругался, начинал крутить головой в поисках чистильщика обуви и видел меня, с ваксой и щетками. Минута работы, и я получал шесть центов. Какое-то время дело у нас спорилось. Я работал честно и не жадничал… Чего нельзя сказать о моей собаке. Поначалу я отдавал ему треть дохода, но кто-то посоветовал ему требовать половину. Я на это пойти не мог, поэтому мы разругались и в конечном итоге расстались.
Потом я какое-то время крутил шарманку и могу сказать, весьма преуспел в этом деле. Это честная, простая профессия, не требующая особенных навыков или мастерства. Все что нужно, это раздобыть механизм, играющий какую-нибудь приятную мелодию, и довести его до ума: открыть коробку и три-четыре раза хорошенько стукнуть по нему молотком. Вы представить себе не можете, насколько это улучшает звучание инструмента с точки зрения прибыльности! После этого все, что от вас требуется, это с шарманкой на плече выйти на улицу и гулять, пока вам не попадется дом с дверным молотком, обтянутым кожей, перед которым мостовая засыпана соломой. Тут вы останавливаетесь и крутите шарманку, причем делаете это с таким видом, будто намерены простоять там до Судного дня. Через какое-то время открывается окно, и вам бросают шестипенсовик с просьбой: «Заткнись и проваливай» и так далее. Мне известно, что некоторые шарманщики действительно «проваливают» за означенную сумму, но, что касается меня, то лично я считаю, что занятие таким родом деятельности требует слишком больших вложений, чтобы можно было позволить себе «провалить» менее чем за шиллинг.
С работой этой я справлялся очень даже неплохо, но она не приносила мне должного удовлетворения, и в конце концов я от нее отказался. Правда в том, что трудился я в невыгодных условиях: у меня не было обезьянки. К тому же американские улицы ужасно грязны и полны несносных озорных мальчишек, не говоря уже о том, насколько навязчива демократическая чернь.
На несколько месяцев я остался без работы, но через какое-то время устроился при фальшивой почте, ибо уж очень меня это дело интересовало. Занятие это не сложное и приносит кое-какой доходец. Ну вот, к примеру, рано утром я готовлю партию фальшивых писем. В каждом пишу несколько строчек на любую отвлеченную тему (каждое послание я подписывал «Том Добсон» или, скажем, «Бобби Томпкинс» или что-либо в таком духе), потом складываю листики, запечатываю их сургучом, ставлю фальшивые штемпели каких-нибудь далеких мест, наподобие Нового Орлеана, Бенгалии или Ботани-Бея, и отправляюсь на обход. Выбирая дома побольше, я вручаю письма, получаю плату за доставку и, делая вид, что очень тороплюсь, удаляюсь. Все платят, не задумываясь, особенно за двойные письма (люди такие доверчивые!), и, пока конверт распечатывается, у меня предостаточно времени, чтобы завернуть за угол. Самое неприятное в этой профессии – это то, что нужно все время много и быстро ходить и постоянно менять маршрут. Кроме того, меня мучили угрызения совести. Я терпеть не могу, когда поносят ни в чем не повинных людей, и для меня было настоящей пыткой слышать, как весь город призывает громы небесные на головы Тома Добсона и Бобби Томпкинса. В конце концов занятие это у меня стало вызывать отвращение и я оставил его.