В 1572 году опричнина была отменена. Так же внезапно и непосредственно, как инсценировал ужасный спектакль, Иван позволил занавесу упасть. Царь писал своим обоим родившимся в 1554 и в 1557 годах от брака с Анастасией сыновьям Ивану и Федору завещание и жаловался: «Мое тело истощено, мой дух страдает, струпья на моих душевных и телесных ранах умножились и нет врача, который мог бы меня спасти. Я тоскую по человеку, который мог бы разделить со мной печаль, но нет никого. Я не нашел утешителя». Он был растерян и думал том, чтобы удалиться за границу. Угнетенного душевного состояния не могли изменить и последующие браки Ивана. Новые любимцы приходили и уходили. Малюту Скуратова оттеснили из непосредственного окружения Ивана, и протежируемые им девицы больше не имели никаких шансов. Эпизод с женитьбой на Анне Колтовской был сигналом для обрушения опричнины. С падением Малюты Скуратова закончилась опричнина, и Анна была изгнана.

На место Скуратова наряду с другими заступил в качестве нового фаворита Василий Умной-Колычев. Под его влиянием Иван IV в 1575 году вступил в новый брак. Он женился на девице по имени Анна Васильчикова. Она входила в сферу влияния Колычева, однако, по-видимому, непосредственно в его семью не входила.

Свадьба Ивана и Анны Васильчиковой праздновалась не по старинному обычаю, а исключительно в узком кругу. Несмотря на скромность торжества, в нем принимали участие многочисленные члены большого семейства Колычевых. Однако возник конфликт с небольшой семьей невесты. Братья юной царицы Анны боролись за усиление собственного влияния на царя и не хотели оставаться в зависимости от милостей Колычевых. Обе партии всеми силами добивались расположения Церкви и жертвовали деньги на укрепление Троице-Сергиева монастыря. Оба семейства проиграли в борьбе: Колычев был казнен, а Анна сослана в монастырь, где и умерла в 1576 году. Брак царя не просуществовал и года и закончился таким же образом, как и предшествовавший. Священнослужители мрачно взирали на дальнейшие брачные планы Ивана. Они не могли по доброй воле покрывать каждую следующую брачную авантюру царя. Но прежде они получали передышку: в отличие от двух последних браков, Иван IV не стремился сразу завести новую супругу. В 1575-1576 годах сложилась новая внутриполитическая ситуация, которая оказала воздействие и на взгляды Ивана IV на брак.

Страх за собственную жизнь, вероятно, явился причиной того, что в 1575-1576 годах Иван на короткое время возродил опричнину. В 1575 году Иван IV назначил великим князем всея Руси касимовского хана Симеона Бекбулатовича (до крещения – Саин-Булат), сам же стал именоваться князем Иваном Васильевичем Московским. Татарского касимовского князя Симеона Бекбулатовича он назначил царем. В 1564 году отъезд Ивана в Александровскую слободу был просчитанным фарсом. Новый шаг напоминал злую проделку безумца. Вновь полетели боярские головы.

Симеон Бекбулатович оказывал Ивану всевозможные любезности. Он дал ему всю необходимую полноту власти, в которой нуждался Иван, чтобы успокоить свою жажду крови и жажду мщения опричникам. В основе опричнины лежало представление, что самодержавие можно укрепить за счет устранения старой аристократии. У Ивана IV и на тот момент были основания сыграть злую шутку с псевдоцарем. Он вновь использовал «развратный образ действий наших подданных» в качестве мотивации для необычной игры. Он оставил за собой право: «Если нам нравится, мы вновь можем возвести себя в сан». Через год великий князь Симеон Бекбулатович бесследно исчез с русской сцены.

Между этой второй опричниной и дальнейшими скандальными кровавыми злодеяниями царь Иван заключил два новых брака. В противоположность прежним пяти политически мотивированным бракам шестая невеста, как кажется, была дамой, на которой царь женился из личной страсти. Как утверждают, речь шла о бывшей вдове дьяка Мелентия Иванова – Василисе Мелентьевой. Реальное существование Василисы подвергалось сомнению. В конечном итоге исследователи склоняются к тому, что она действительно жила и что была замужем за Иваном IV. В 1579 году царь одарил ее детей Федора и Марию достойными наследственными угодьями – владение было зарегистрировано в земельной книге Вязьмы. Поскольку ее отец Мелентий Иванов не имел заслуг, возможно, он даже не был дворянином, это дарение можно рассматривать только в связи с заключением брака Василисы. Василиса, правда, прожила только до 1580 года. Брак по любви остался эпизодом и не изменил жизнь Ивана, существенно не повлиял на нее.

Вероятно, Иван горевал о ранней смерти Василисы. Но это не помешало ему в 1580 году вновь стремиться к скорому заключению брака – седьмого. К новым фаворитам второй опричнины принадлежат некий Афанасий Нагой, который, среди прочего, служил царским послом при дворе Крымского хана. Нагой успешно осуществил посредничество между своей племянницей Марией Нагой и царем. В 1580 году состоялась свадьба. Но Иван не придавал браку большого значения, тем более что церковь подвергала сомнению его законность. Во время Ливонской войны Москва добивалась военного союза с Англией, чтобы за счет британских кораблей компенсировать свою слабость на Балтийском море. Королевский совет Англии отклонил ратификацию заключенного в Вологде договора. После отказа Иван IV «титуловал» английскую королеву Елизавету I «немощной вульгарной бабой и старой девой». Обида, однако, не помешала Ивану послать сватов к Елизавете. Он хотел отказаться от царского трона, покинуть Русь и провести закат своей жизни рядом с ее британским величеством. Лондон отклонил предложение. Иван не пал духом. Если он не может получить королеву, он удовольствуется и придворной дамой – Мэри Гастингс. Русский посланник при лондонском дворе Писемский заявлял, что царь хочет развестись с Марией Нагой, так как он, «великодержавный царь, взял за себя в своем государстве не равную ему по рождению боярскую дочь. Но если племянница королевы хорошо сложена и достойна этой высокой миссии, то наш царь готов… покинуть свою жену и держать руку королевской племянницы». Сватовство было настойчивым. Москва должна была преодолеть связанную с Ливонской войной политическую изоляцию и хотела связью с английским двором повысить свой престиж.

Иван наводил справки об имущественном положении потенциальной невесты. Но королева Елизавета отклонила эти контакты. В Москву сообщили, что Мэри Гастингс состоит с королевой в более дальнем родстве, чем ее другие племянницы, что у нее очень слабая конституция и, кроме того, она не отличается особой красотой. Ее лицо обезображено оспой. Царь Иван настаивал. Курсировал слух, что он хотел, взяв с собой государственную казну, удалиться в Англию, там жениться и жить в качестве эмигранта. Все усилия провалились. Иван остался в Москве, а Мария Нагая пока избегла монашеского покрывала.

Шесть супруг было у Ивана до Марии Нагой. Из шести детей царя к началу 80-х годов живыми были только сыновья Иван и Федор. Очевидно, Иван IV подозревал, что и его родившийся в 1554 году сын Иван хотел раньше срока занять трон. От Ивана IV не укрылось, что бояре возлагают надежды на наследника престола. И поскольку после 1578 года царь часто болел, его недоверие к сыну только возрастало. Конфликт обострялся и в ноябре 1581 года закончился катастрофой. В ходе первоначально незначительной семейной ссоры – царя Ивана взволновало то, что беременная невестка лежала на солнце без предписанной для этого одежды, – сын пытался защитить свою жену от неистовствующего отца. Царь ударил его железным посохом. В результате этого ранения через три дня сын умер. Нанесенный в состоянии аффекта удар внес свой вклад в изображение образа «Грозного». Кровавое злодеяние было непростительным. Убийство настолько потрясло царя, что он до самой своей смерти в марте 1584 года уже не оправился. Когда сына похоронили в московском Архангельском соборе, Иван IV разразился безудержным плачем. С той поры Кремль напоминал монастырь. Иван больше никогда не облачался в роскошные царские одежды. Он велел составить книги с именами всех жертв и служить панихиды по убиенным. Тем не менее своей необузданной вспыльчивостью Иван способствовал прекращению династии Рюриковичей.