— Можно и так сказать, — кивнул Курт, глядя на водопад.

Они немного помолчали. Мари была в легком замешательстве. Определенно, этот мальчик — самый загадочный человек из всех, кого она когда-либо встречала. Но в нем всё еще не чувствовалось угрозы, так что она позволила ему сохранить свои тайны. Пока что.

Когда Мари пришло время возвращаться домой, они шли к опушке леса медленно, почти прогулочным шагом. Приподняв свои юбки, переступая через очередную лужу, Мари заметила, что после пробежки к водопаду ткань ее платья оказалась порвана в двух местах. А новое ей в ближайшее время не купить.

Но всё-таки это того стоило.

Когда они стояли у дороги, Мари одарила Курта улыбкой.

— Не забудь принести завтра свою книгу, — улыбнулся он ей в ответ и приготовился уйти.

— Стой! — воскликнула Мари прежде, чем он скрылся за деревьями.

У нее возникла новая идея.

— А может… Может ты зайдешь ко мне в гости? Всего на несколько минут! Ты можешь познакомиться с моим отцом, и я могла бы показать тебе книгу там.

Курт отчаянно замотал головой.

— Отец велит мне держаться подальше от города. Мне нельзя выходить из леса.

Разочарование на лице Мари, должно быть, было настолько явным, что он поспешил успокоить ее хоть как-то.

— Но я вернусь к тебе завтра. Обещаю.

И с этими словами он ушел.

— Ты не смогла бы выделяться еще больше, даже если бы сильно захотела, — покачал головой Курт, возвращая Мари книгу.

Когда она принесла ее в первый раз, чуть не случилась катастрофа. Юбки зацепились за ветку, Мари запнулась и ее главное сокровище чуть не свалилось в лужу. С тех пор Курт забирал книгу сразу же у входа в лес и носил ее сам.

Каждый день они приходили к водопаду и читали новый рассказ, а потом Курт провожал Мари до опушки. Ей безумно нравилось общаться с кем-то, кто заинтересован в историях ее бабушки и дедушки так же, как она сама.

Но был у нее и повод для беспокойства? Что они с Куртом будут делать, когда истории закончатся? Прошла уже неделя с тех пор, как они прочитали первый рассказ, и осталось всего около десятка. Однако, чем больше Мари узнавала Курта, тем сильнее надеялась, что он захочет проводить с ней время и после того, как они прочтут всё.

— Девочка в красном плаще, идущая по лесу одна с книгой в руках просто напрашивается на неприятности, — нахмурился Курт.

Мари улыбнулась и гордо вздернула подбородок.

— Не то чтобы девочка. Мне сегодня четырнадцать!

Курт поднял руки к верху и отступил на шаг.

— Прошу прощения, миледи, — он отвесил ей шуточный поклон. — С днем рождения! Разрешите мне отпустить вас домой?

Мари рассмеялась, присела в неглубоком реверансе и попрощалась с другом.

— До завтра, — сказала она и отправилась к дому.

Это была ее лучшая неделя с тех пор, как они с отцом переехали в Валд. Или нет, наверное, даже лучшая с тех пор, как мама была здорова. И хотя Курт отличался от всех мальчиков, которых Мари когда-либо встречала, она чувствовала себя рядом с ним в безопасности. Ее почти перестали смущать его диковатые повадки и странная манера передвигаться по лесу. Он всегда выбирал пути, невидимые для ее глаз, а по дороге часто останавливался, прислушиваясь к звукам, недоступным ее уху.

И всё-таки он был к ней добр и неизменно спрашивал, увидятся ли они завтра снова.

Хотя иногда сомнения всё-таки ее одолевали. Она была довольно открыта с Куртом, а он рассказывал о себе мало и с явной неохотой. Наверное, это должно настораживать Мари. Когда ей только-только исполнилось двенадцать, мама предупреждала ее о мальчиках.

— Они как хищники, милая, — сказала сказала Амалия. — Охотятся и гоняются за девушками и ждут, чтобы напасть. Ты уже превращаешься в симпатичную молодую женщину. Не давай им повода думать, что ты хочешь, чтобы тебя преследовали.

Мама обещала, что как только Мари подрастет, они с отцом выберут ей достойного жениха, а пока ей не нужно обращаться внимание «на местных хулиганов».

— А отец разве не был хулиганом? — спросила Мари.

Амалия расхохоталась.

— Где ты такое услышала?

Мари приложила ладонь ко рту, поняв, что сболтнула лишнего. Но мама лишь покачала головой, слегка посмеиваясь.

— Дедушка, да? — она закатила глаза. — Отцы никогда никого не считают достойными их дочерей. Вот почему Создатель дал девочкам мам — только они помогут найти настоящего мужчину среди толпы мальчишек.

Сейчас, когда Мари шагала по угрюмому городу без солнца, и ее одолела печаль. Как бы ей хотелось, чтобы мама познакомилась с Куртом! Он бы ей понравился, Мари в этом не сомневалась. Его можно назвать как угодно, но точно не хулиганом. Он всегда обходителен и вежлив, даже несмотря на не очень опрятный вид. А еще он осторожен в словах. Мари видела, как Курт оценивает свои мысли перед тем, как озвучить их.

Дойдя до дома, Мари поняла, что-то не так. Дверь была приоткрыта, а изнутри слышался протяжный вой отца.

В ней стал подниматься гнев. Неужели опять? Даже в ее день рождения? Варин уже три раза за эту неделю возвращался домой в таком состоянии.

И действительно, когда она толкнула дверь, он издал еще один вопль.

Она прошла мимо отца, валяющегося на полу, и положила книгу в шкафчик. Варин растянулся на полу и стонал, размахивая руками. Резкий запах перегара ударил в нос Мари. Она чувствовала его даже на расстоянии нескольких шагов.

— Ты где была? — взвыл Варин, когда дочь подошла к нему. — Я тебя битый час зову. Помоги мне.

Ее лицо покраснело от злости. Она ненавидела, когда он так невнятно произносил слова.

— Тебе бы не пришлось меня звать, если бы ты не ходил в трактир, — процедила она.

А потом ухватила его за руки и, пыхтя, потащила к кровати. Волосы и борода отца свалялись в грязные колтуны, а под правым глазом чернел синяк. Мари могла только догадываться, какую именно глупость он сморозил, пока сидел в любимой таверне.

— Не дразни меня, дочка! — прокричал Варин и попытался указать на Мари пальцем.

Почти пьянея от вони его дыхания, Мари уложила отца на соломенный матрас и стянула с него сапоги.

Однажды мама говорила ей, что в мире много людей, которые не знают меры в выпивке. Это было, когда Варин задержался по какому-то радостному поводу с друзьями.

— Твой отец не из их числа, — сказала тогда Амалия.

Мари всегда считала свою мать мудрой, но не могла не