— Ого!

Непроизвольно вырвалось это восклицание. Внезапно посетившая меня мысль, догадка была настолько неожиданной, что я даже остановилась, и бредущая сзади бабуля едва успела уклониться в сторону, задела по ноге котомкой и прошипела возмущенно: «Вообще уж!..» — непонятно что имея в виду.

Год! Год тому назад!

Год, как Валерий удалился от дел и зажил затворником на даче Рогова-старшего.

Год как от Реброва ушла невеста, сменила его на «богатенького» и уехала или погибла вскоре от криминального аборта.

«Не с чего нам с ним хорошими приятелями быть», — сказал Женька про Валерия, а Семен Геннадьевич сообщил мне, что «…припала ему на душу какая-то мадемуазель», из-за которой он Горелову Валю бросил, а она до этого в его невестах ходила.

О господи, одни невесты кругом!

А если без смеха, то отнестись к этому равнодушно можно, только объяснив такое сочетание фактов совпадением. Жизнь, конечно, богата на сюрпризы, но не до такой же степени!

Все, хватит! Берись, Танечка, за кисть и пиши картину.

Год назад или чуть больше Валерий Рогов отбивает у Реброва девицу, известную в музыкально-богемных кругах как Галина Канифоль, и бросает ради нее невесту — Валентину Горелову, наследницу ее мамаши и компаньонки Валерия по фирме «Фавор». Понятное дело, для Валерия вскоре наступает полоса неудач, и в результате он вынужден отойти от дел. Ситуация закручена настолько лихо, что и Галина не остается рядом с ним. Умерла или уехала — не столь важно на данном этапе. Просуществовав так год, Валерий принимает решение изъять свою долю капитала из «Фавора». Окончательно утвердившись в этом намерении и поговорив с дядюшкой, он неожиданно умирает от передозировки наркотиков после дружеской вечеринки, им же организованной.

Семен Геннадьевич, кстати, намекал на убийство. И намекал недвусмысленно.

А я хотела после Реброва ехать к Гореловой со своими вопросами. Нет, рано. Джазмена я враньем достала, а Валентину буду смущать намеками на действительные события. А для того чтобы ясней представлять себе ситуацию, надо побывать на даче Рогова, посмотреть, как жил там Валерий, поговорить с женщиной, которая его нашла. Расспросить ее о нем. Год они, можно сказать, общались. Нечасто, но все-таки.

О том, чтобы найти на даче нечто, похожее на список гостей, приглашенных на вечеринку, я и мечтать не смела.

В приподнятом от предвкушения успеха настроении я бодрым шагом вернулась к клубу, подошла к своей машине и без промедления «вскочила в седло», намереваясь ехать для начала домой, а затем, сменив расхристанно-джинсовую униформу на что-нибудь более приличное, «выйти в свет» и где-нибудь в тихом месте отметить свою первую удачу в деле Роговых.

Уже запустив двигатель, я замешкалась, вспомнив результат гадания:

«Очень часто грубостью скрывают слабость, защищая таким образом наиболее уязвимые места своей личности. Если помнить об этом, то тайное станет явным».

До чего полно сочетаются эти слова со сложившимся у меня образом джазмена! Если сравнить его с консервной банкой, то моя формулировка — это нож, вскрывающий ее.

Я уже выжала сцепление и положила руку на рычаг скоростей, как откуда ни возьмись перед радиатором появился незнакомый малый в красной клетчатой, как у ковбоя, рубахе и, куражась, лег грудью на капот, раскинув в стороны руки. Он обнял мою «девятку», как женщину, и прижался лицом к далеко не чистому металлу. Это было проделано с такой насмешкой, что возмутило меня до глубины души, и рука сама включила заднюю передачу. Сзади было пусто, и если бы задержался он еще чуть-чуть, то валяться бы ему на асфальте, сброшенному с капота резким стартом машины. Но — нет. Отпрянул он от нее в самое время. Неизвестно откуда в руках у него оказались нунчаки. Крутнув по всей науке, он грохнул ими по капоту. Не сильно, но достаточно, чтобы на тонком металле появилась заметная вмятина. Такое я простить и оставить без последствий не могла. Тем более что он, рисуясь и куражась, готовился ко второму удару.

Распахнув дверцу и выскочив, я шагнула к нему, оказавшемуся почему-то ко мне спиной, и услышала предназначенный ему предостерегающий вопль, раздавшийся где-то в стороне, но неподалеку:

— Миксер! Сзади!..

Он обернулся, но было поздно. Отбросив в сторону его взметнувшуюся руку с зажатыми в кулаке нунчаками, я хорошей оплеухой расквасила ему нос, сделала захват и до хруста в суставе заломила его правую кисть. Он встал передо мной на колени, а куда ему было деваться? Тем более что никто не спешил на помощь.

— Миксер? — спросила я, переводя дух. — Вот как?

Грохнулись на асфальт нунчаки, и я отодвинула их ногой в сторону.

— Пусти! — прохрипел он.

— Пожалуйста, — согласилась я вежливо, отпустила его кисть и быстрым движением подобрала оружие. — А ну постой, Миксер! — остановила я его, когда он уже готов был удалиться.

Он послушался, косясь на нунчаки в моих руках.

Ах, как это было мелко для джазмена, которого я даже зауважала немного за его непоказную, пусть грубую, твердость. Послать отморозка поколотить стекла машины частного детектива, протягивающего, по легенде, руку помощи. Обкурился Ребро до одури, что ли?

— Сейчас ты пойдешь к Реброву и передашь ему, чтобы он позвонил мне по сотовому как можно быстрее, если не хочет больших неприятностей. Номер у него есть. И можешь сказать, что разбил у моей машины все стекла. Иди, Миксер, быстро. Этим ты Ребру услугу окажешь.

Он утерся и пошел, спотыкаясь и поглядывая на меня через плечо. А я под одобрительные взгляды нескольких любителей джаза повернулась к машине.

Внимание посторонних мне было не по душе, и, бросив нунчаки на соседнее сиденье, я поспешила отъехать от этого места.

Ну почему так? Только обрадуешься чему-то хорошему, как происходит какая-нибудь неприятность. Не вмятина на капоте испортила мне настроение, нет. Наплевать на нее и забыть, грошовое дело. Неужели ошиблась я в Женьке и душонка у него настолько мелкая, что способен он послать еще более мелкую сволочь для того, чтобы попортить кровь непонравившемуся человеку? Если это действительно так, то не дождаться мне его звонка.

Едва я успела обо всем этом подумать, накручивая потихоньку руль, как мой сотовый сыграл вызов. Я даже остановила машину, перед тем как ответить.

— Эй, Иванова! — услышала я голос Ребра, нажав кнопку. — Ты чего так Миксера изукрасила? Совсем жалости у тебя нет.

— Вместо тебя, Женя, — ответила я и хотела высказать все, что о нем думаю, но он перебил:

— Я ему еще подбавил. Ничего, переживет и крепче будет. Нечего распоряжения глупых баб выполнять. Татьяна! — Он басом хохотнул мне в ухо: — Его Надюха послала. Приревновала она меня к тебе, дура! И он дурак тоже. Все дураки!

Курнул Женька. Чувствуется по настроению.

— Ладно! — умиротворенно ответила я. — Принимаю твои за них извинения.