— Даже и не думал такого.

— В таком случае подумай серьезно.

И Посланец Великой Природы заговорил другим тоном:

— Когда Иисуса распяли, ему было примерно тридцать лет. А тебе в мае этого года будет 95. Ты прожил дольше Иисуса более чем в три раза. И при этом когда вчера ночью чуть-чуть повредил поясницу в ванной, то раздул из мухи слона, стал горячо просить Бога о помощи. Глупец. Должно быть, таким образом с гордостью утверждаешься как человек. И это ты, который поднялся на заданную тебе ступень благодаря многолетним духовным упражнениям и можешь теперь разговаривать с Великой Природой. Не стыдно тебе, что в вечерней молитве ты обратился с просьбой?..

— …

— Пока ты спал, я посетил тебя и удивился. Почему вечером, вместо того чтобы обращаться с такими просьбами, ты не помолился Христу. Дурак!

— Действительно, будь у меня это изображение Иисуса, я бы вознес Ему молитву с просьбой…

— Вот оно, твое изображение Иисуса. Ну, молись… Но прежде оглянись на себя. Иисус взошел на крест для того, чтобы искупить человеческий грех. Ты тоже так говорил. Так веришь. Ты говорил о человеческих грехах, но это и твои грехи. Слушай хорошенько. Для того чтобы искупить твои грехи, Иисус взошел на крест. Ты хоть раз представлял себе, какие физические страдания, какие муки терпел Иисус, будучи живым человеком, распятым на кресте? Ну так вот, давай-ка я предоставлю тебе такую возможность…

Тут Посланец Великой Природы достал большие гвозди и большой молоток.

— Иисуса прибили ко кресту четырьмя гвоздями. Попробуй лишь один вбить в свою левую руку.

И когда после этих его слов я заколебался. Посланец Великой Природы без колебаний вбил в мою левую руку этот гвоздь. В тот же миг как будто искры посыпались из моих глаз, я упал, опрокинувшись на постель, нащупывая правой рукой полотенце, прижал его к левой ладони и подавил готовый вырваться из груди крик. Услышь его домашние — подняли бы переполох. Мне кажется, из страха перед этим я сумел подавить боль и стоны.

— Ну вот, уже шестой час. Все хорошо. Успокойся.

Я услышал голос Посланца у своего изголовья, но глаза мои были закрыты.

— Отличный урок! До сих пор тебе не позволялось описывать свои упражнения, но на этот раз Господь разрешает всем рассказать о сегодняшнем случае. Люди — жалкие создания! Просят о помощи, но не задумываются о страданиях Того, от Кого эту помощь получают. Твой сегодняшний опыт, позволивший тебе понять, когда следует просить о чем-то, должно быть, научит людей мудрости. Ты же с сегодняшнего дня станешь человеком, «живущим в радости», и этим порадуешь Бога… Ты станешь принимать на себя страдания тяжелобольных и спасать их.

Я наконец открыл глаза и наполовину приподнялся на постели.

— Но ведь я в первую очередь силой своей кисти помогал Богу в деле Спасения Мира. Сосредоточиться на этом — вот мой долг, — сказал я, но в это время строгий Посланец, пребывавший у моего изголовья, исчез.

Я собирался не спеша обдумать событие этого утра, но моя левая ладонь болела так, что я не мог ею пошевелить, и тут я понял, что боль — не отвлеченное понятие.

При этом, как ни странно, у меня не только прошла боль в пояснице, но, кажется, я полностью выздоровел. Я чуть было не запел, обращаясь к утреннему солнцу, гимн нашего лицейского общежития, как вдруг меня посетила важная мысль: ведь прежде я получил наказ ни в коем случае никому не рассказывать о моих упражнениях, а теперь мне было сказано: «Урок, данный тебе сегодня утром, опиши и поведай о нем людям…» Что же это, собственно говоря, означает? Я глубоко задумался, сидя в кровати, и тут…

— Дурак! Что ты медлишь? Поспеши, ты должен идти на Небо!

Суровые слова Посланца словно ударили меня по голове.

— Куда идти?

— Дурак, — на Небо!

— На Небо?

— Ну да. На Небо. Надо спешить.

Идти на Небо. Собственно говоря, что же мне делать? Растерянный, я застыл, лежа в постели.

Однажды ясным утром выйдя в сад, я рассеянно смотрел на небо.

Наступил июнь, к осени я должен был поспешить с «Книгой Неба», но пока еще не приступал к работе. Это несколько омрачало мое настроение, и я уж было собрался бежать в свой кабинет, когда в воротах показался Ямамото Сампэй и остановил меня, окликнув: «Сэнсэй!»

— Вчера вечером я подумал… — сказал он, — я тоже немного продвинулся в своем исследовании и как раз собирался передохнуть. Я знаю, что вы, сэнсэй, заняты трудной работой над «Книгой Неба», которую вы начинаете с описания времени Сотворения Мира… Простите, что отрываю вас от столь трудной работы, но мне бы хотелось поучиться у вас, как жить…

…С января 1991 года я закончил свои духовные упражнения и был одарен правом и способностью непосредственного разговора с Великой Природой. Помогавшие мне до сих пор Небесный сёгун и многочисленные Посланцы покинули меня, я почувствовал облегчение, мое существование было наполнено радостью.

До сих пор, когда у меня возникали неприятные проблемы. Небесный сёгун или Посланцы легко разрешали их, но теперь я все решал самостоятельно, а в затруднительных случаях привык обращаться непосредственно к Великой Природе.

В таких случаях Великая Природа с удивительной легкостью разрешала проблемы, но меня крайне огорчало то, что я не мог ни записать это на пленку, ни надолго задержать в своей памяти.

Кроме того, Великая Природа велит мне в этом году написать «Книгу Неба».

«Книга Неба» — что же это такое? Сколько я ни спрашивал, каждый раз ответ был кратким: «Это Сон Бога». Сон Бога… услышать или увидеть его — наверное, прекрасно… Но в тот момент, когда я задумал описать его, мое сердце застыло, как кусок льда.

Великая Природа, улыбаясь, произнесла:

— Это вовсе не трудно. Существует сказка: два Бога обсуждали, как было бы весело и интересно создать на Земле человека… Эту сказку увлекательно поведала Великая Природа, тебе же следует запечатлеть своей кистью этот Сон Бога. Вот так и возникнет порученная тебе первая часть «Книги Неба». Радуйся.

Когда я закончил свой диалог с Великой Природой, пришел Сампэй и сразу же заговорил.

— Ну как, вы начали писать про «Сказание о Море грязи»? — спросил он.

— Давно задумал… Но пока что книга не облеклась в слова.

— Вам следовало бы поспешить. — С этими словами он вынул из небольшого чемоданчика аккуратный томик.

На белоснежной великолепной обложке красными знаками было написано: «Сказание о Море грязи», а имя автора словно бы робко выведено на задней стороне книги мелким красным шрифтом: «Сёдзэн Накаяма».

— Вчера я приводил в порядок свои книги и случайно нашел вот эту… Кто мне ее дал — не помню… Мне совершенно неинтересно учение Тэнри, вероятно, поэтому я и не брался за книги, имеющие отношение к этому учению, но… потом я узнал, что Основательница учения, Мики Накаяма, — совсем как Будда, которого я изучаю, — и человек, и в это же время несет в себе Божественное, является живой святой, впрочем, у меня не было времени особенно в это углубляться… Однако книга привлекла мое внимание, я открыл ее… и удивился. «Сказание о Море грязи» — вы, кажется, собирались писать об этом… тут я сразу понял, кому ее надо отдать, ну и поспешил к вам…