– Из большой пустыни. – Найл показал вдаль пальцем.

Крепыш присвистнул:

– А-а, так ты, получается, житель песков?

– Как тебя звать? – поинтересовался Найл.

– Билл.

– Имя какое-то странное.

– Кому как. Для мест, откуда я родом, совсем неплохое имечко. А тебя как?

– Найл.

– Вот уж действительно не имя, а название реки!

Разговор казался таким же маловразумительным, как и прозвище незнакомца. По улыбке было видно, что он шутит, но уж больно непонятными были его шутки. Крепыш зыркнул на Найла исподлобья, скрытно, но так пристально, что парню стало не по себе.

– Кто научил тебя ковыряться в мозгах? – спросил тот наконец.

– А никто не учил, – поспешно ответил Найл.

– Ты это брось!

Найл растерялся: что брось и куда?

Крепыш задал иной вопрос:

– Когда прибыл-то в наши края?

– С полчаса назад. Мать и брата вот дожидаюсь. – Он указал на море, увидев кстати, что оба судна виднеются теперь на расстоянии примерно мили от берега.

И опять крепыш до неприличия долго всматривался юноше в глаза. Найл теперь озабоченно соображал, как бы поскорее отделаться от въедливого собеседника. Пора было выходить встречать ладьи. Он нетерпеливо пошевелился.

– А ну-ка, изобрази еще раз, – потребовал Билл.

– Что именно?

– Ну, сам знаешь… То, что у тебя получается. Это было проще простого. Найл пристально посмотрел ему в глаза и, орудуя лучом сознания, как щупом, настроился на его мыслительную волну. Крепыш тревожно поерзал.

– Так-так-так, – негромко произнес он, покачав головой.

– Что «так»? – не понял Найл.

– Уж не знаю, как поступят раскоряки, когда узнают.

– Какие еще раскоряки?

– Дерьмо это. Паучье племя. Раскоряки ползучие.

– А что, по-твоему, они сделают? Крепыш, ткнув пальцем в ладонь, энергично повертел им – жест более чем понятный. Найл почувствовал, как кровь отливает от лица. Теперь отделаться от собеседника его уже не тянуло.

– Ты считаешь, они узнают? – с трудом выговорил он.

Тот пожал плечами:

– Попробуй пойми их. Я сам до сих пор не могу въехать, что они на самом деле могут, а чего нет. – Он прикусил губу. – Впечатление такое, будто не столько могут, сколько делают вид. Это они мастера – жути на нас нагнать.

Найл мельком поглядел на море. Ладьи словно застыли в отдалении.

– Но ты-то служишь паукам? Крепыш яростно тряхнул головой:

– Боже упаси. Тьфу на них. У меня от этой братии мурашки по коже.

– Кому-нибудь же ты служишь?

– Не буду спорить. Бомбардирам.

– Жукам, что ли?

– Именно.

– И что это за служба? Билл осклабился:

– Шумим, гремим! Я у них главный распорядитель по взрывам. – Он кивком указал на тюки. – Вот из этого добра готовится порох.

Беседу прервал один из портовиков. Отдав честь, он встал перед крепышом навытяжку и доложил, что подвода готова к отправке.

– Ладно, через минутку подойду. Готовьтесь, сейчас отъезжаем.

Махнув вслед рукой, он подождал, пока работяга отойдет подальше, затем наклонился к Найлу и тихо сказал:

– Мой тебе совет, парень: не давай раскорякам ни о чем пронюхать.

– Ладно.

Крепыш вскарабкался на тюки.

У подводы помимо двух больших обитых железом колес имелись две оглобли, метров по семь длиной. К каждой прицепились по дюжине портовиков и по команде Билла начали тянуть. У конца причала, разогнавшись, они припустили легкой рысцой. Крепыш, обернувшись, махнул на прощание.

Махнул в ответ и Найл, проводив взглядом подводу, пока та не скрылась из виду. Затем задумчиво возвратился к главному доку.

На пути туда он вновь встретил служительницу. Та улыбнулась (видно, в хорошем настроении) и ткнула Найла кулаком. Толчок был дружеский, но ох какой крепкий.

– Тебе надо отъедаться, – заметила женщина.

– Отъедаться? – Что-то в том, как она это произнесла, заставило Найла сжаться, точно от холода.

– Хозяевам по душе, когда мы сильные и здоровые. Вот такие, как этот. – Она показала на проходящего мимо грузчика: не руки, а просто сваи.

– Да, неплохо бы, – неуверенно согласился Найл.

Глядя женщине в лицо в попытке уяснить, что у нее на уме, юноша не заметил, как непроизвольно проник в ее сознание.

Смутившись от неловкости (все равно что столкнуться на улице с прохожим), он тотчас вышел из контакта. Спустя мгновение он догадался: до женщины, очевидно, не дошло, что их умы соприкоснулись.

Осторожно, с готовностью в любую секунду немедленно «выскочить», парень попробовал еще раз и сразу понял, отчего она так довольна собой и Найлом.

Начальник похвалил ее за то, что она благополучно доставила бойцовых пауков на сушу. Случись с ними что-нибудь в дороге, ей бы не сносить головы. И пускай это была бы не ее вина, все одно ее сурово наказали бы. А так она заслужила только похвалу, а потому чувствовала расположение и к юноше.

Обо всем этом Найл узнал в одно мгновенье, стоило лишь настроиться на ее мыслительную волну. Убедившись, что она ни о чем не догадывается, юноша продолжал прощупывать ее разум. Необычное ощущение. Настроившись, Найл смог взглянуть на мир ее глазами. Он как бы облачился в это великолепное тело с увесистыми бронзовыми грудями и длинными ногами, за которыми непросто поспевать. На какое-то время, прекратив быть Найлом, он стал этой рослой, красивой женщиной. Он даже узнал ее имя: Одина.

Но почему она ничего не ощущала? Скорее всего, дело было в странной незаполненности умов, пустоголовости этих людей. Часть их сознания пребывала словно в спячке.

И тут постепенно начал вырисовываться ответ. Ясное дело, пауки! Люди здесь настолько привыкли, что к ним постоянно вторгаются в сознание, что даже перестали на это реагировать, воспринимая все как должное. Их умы напоминали комнаты с открытыми дверями, куда любой может войти. Так и оса-пепсис настолько привыкла ощущать волю хозяев, что и ужалить не смогла бы без команды.

Они дошли до конца причала. Первая ладья как раз проплывала мимо внешней стенки мола. Сердце у Найла радостно встрепенулось: он увидел брата, стоящего у борта, и отчаянно замахал ему. Вайг заметил, поводил рукой в ответ. Когда ладья швартовалась к причалу, юноша обратил внимание, что левый борт у нее поврежден, верхние доски расщеплены, словно от тяжелого вертикального удара.