— И поделом. Ему не следует совать свой нос выше нулевого этажа.

— Но мне его жаль. Он начинает подозревать, что с помощью средневековых цепей, ржавых ферм и современных огнетушителей моделировать варианты «космических неожиданностей» ему не под силу. Это гложет его… Вбил себе в голову, что обычных тренировок нам недостаточно. Ищет для полигонов некий универсум, посредством которого надеется привить нашему брату иммунитет против любых — любых! — сюрпризов Внеземелья. У меня духу не хватило сказать ему прямо, что задача неразрешима в принципе…

— Стоп! — сказал Лангер и действительно остановился. — В упаковке из умонастроения Вебера ты, кажется, преподносишь мне собственную мораль?

На мгновение у Фрэнка перехватило горло от ярости. Не против Лангера, нет. Скорее по поводу заколдованного круга мнимых двусмысленностей, в котором Фрэнк все чаще и чаще себя ощущал, когда в разговорах с коллегами вольно или невольно касался того, что его в последнее время тревожило. Он тоже остановился, взглядом окинул — сверху вниз — массивную фигуру товарища. Вспышка гнева угасла.

— Ну и что? — уже совершенно бесстрастно спросил он.

— Ничего, — Лангер заговорщически подмигнул. — Превосходный ты парень, вот что. Но как только ты принимаешься философствовать, у меня почему-то свербит в носу и возникает иллюзия умственного переутомления.

— Да, это у тебя не совсем нормально… Впрочем, надо же тебе с чего-то начинать.

Они стояли друг против друга, загораживая проход. Но, кроме них, никого в коридоре не было. Далеко в коридорную перспективу уходили матово-белые светящиеся полосы люминесцентного пластика вдоль стен и вдоль потолочных карнизов. Стены казались сплошными, о местонахождении дверей можно было лишь догадываться по вмонтированным в стены символическим фигуркам из нержавеющей стали; фигурки больше походили на украшения, хотя служили главным образом для кодового обозначения отделов. Прямолинейный коридор был только в этом крыле Управления, и только здесь, на семнадцатом этаже, — крыло просматривалось насквозь.

— Я знаю, что у тебя на уме. — Лангер сочувственно ткнул товарища кулаком в плечо. — Космос, дескать, щедр на сюрпризы, разбираться в которых с помощью лучеметов нехорошо, неэтично…

— Прежде всего непрактично, — вяло огрызнулся Фрэнк.

— Когда мы брали банду Меира Шлокера, это было практично, — напомнил Лангер. Он похлопал себя по шее в том месте, где розовел шрам от ожога. — Это было практично, потому что никто из бандитского экипажа «Черной жемчужины» не умел стрелять в условиях перегрузок так, как умеем мы. Даже сам Шлокер. Я выхватил бластер на четверть секунды раньше, чем это успел сделать он. — Лангер широко улыбнулся.

— Между прочим, — заметил Фрэнк, — наша контора называется «Западный филиал Международного управления космической безопасности и охраны правопорядка».

— Это так же верно, как то, что меня зовут Барнет Лангер. А тебя Фрэнк Полинг. А нашего шефа…

— Космической безопасности, Барни! Безопасность по отношению к неожиданностям Внеземелья! Я плохо знаю «дело Шлокера», но абсолютно убежден, что ликвидация банды на «Черной жемчужине» — это чистейшей воды акция по охране правопорядка!

Лангер поморщился:

— Не ори, у меня прекрасный слух. Мы с тобой по-разному воспринимаем термин «космическая неожиданность», вот и все.

— Верно. — Фрэнк заставил себя успокоиться. — Юридическое образование не позволяет мне валить в одну кучу гангстеров Шлокера и, скажем, загадку «резинового паралича», скосившего добрую треть гляциологов Марса.

— Видишь ли, суть, наверное, не в терминах. И здесь я, пожалуй, с Вебером солидарен. Главная наша забота: суметь защитить человека от любых — любых! — неожиданностей Внеземелья, успеть вовремя стать между ним, человеком, и подстерегающей его всякой разной опасностью. Ведомой и неведомой.

— Это ваша забота, господа сверхчеловеки, — возразил Фрэнк. — Если, конечно, ты считаешь себя сверхчеловеком.

— Я считаю себя сотрудником оперативно-следственного отдела.

— О, мы, оказывается, коллеги.

— Да, если ты имеешь в виду штатное расписание.

— Ну это не так безнадежно, Барни. Тому порукой нивелирующая деятельность Вебера…

— Пойдем, коллега, — миролюбиво предложил Лангер. — Мне не терпится увидеть Хаста. — Он повернулся и чуть ли не бегом бросился вдоль коридора.

Фрэнк нагнал его двумя прыжками:

— Почему ты сразу не сказал, что Хаст вернулся?

— Для тебя это новость?

— Я слышал, что нас приглашают в инструкторский холл, но откуда мне было знать, по какому поводу. Ведь кроме тех нескольких слов, которые ты мне вчера…

— Кстати, — Лангер загадочно ухмыльнулся, — Хаст прилетел не один.

— С этим… из «диких кошек»? С Кизимовым?

Эмблема второго отдела — стальной хромированный трезубец. Лангер тронул среднее острие, шагнул в открывшийся проход.

— Нет, — сказал, входя следом, Фрэнк. — Готов держать пари — это не Кизимов. Скорее кто-нибудь из Восточного филиала.

— Точнее, шеф оперативно-следственного отдела Восточного филиала Сергей Никольский.

Фрэнк тихо присвистнул.

Они вошли в холл. Массивная мебель казенного образца и большое, во всю стену, залитое солнцем окно. Прямые лучи дробились на светорассеивающих ребрах верхней половины стекла, но ближе к окну лежал на полу жаркий солнечный прямоугольник. В прямоугольнике стояли четверо: носатый Вуд, белобрысый Альвен, Кьюсак и Гейнц. Компания щурилась и сосредоточенно смаковала через соломинки содержимое круглых, как елочные шары, бокалов. Гейнц был в огромных светозащитных очках и, несмотря на свой относительно небольшой рост, выглядел в них очень воинственно, — темная грива его волос живописно и дико топорщилась на затылке.

— Общий салют дегустаторам! — поздоровался Лангер.

Никто не ответил. Лангер понял, что продолжать в том же духе не стоит. Направился к бару, поднял крышку, влез туда по пояс, долго там копался и звенел стаканами.

Фрэнк подошел к молчаливой четверке. Заметил под глазом у Кьюсака желтый остаток недавно сведенного синяка.

— Судя по вашим физиономиям, надвигается пыльная буря.

— У тебя разыгралась фантазия, — мягко возразил Кьюсак.

— Это иногда бывает после вонючих подземелий Вебера, — добавил Гейнц.

Вуд принюхался.

— От него разит пивом! — объявил он. — Мы здесь уже одурели от водопроводной воды, а Полинг благоухает, как баварская пивоварня! Да еще возымел наглость обозвать нас дегустаторами!

— Дегустаторами обозвал нас Лангер, — вступился за Фрэнка Альвен, соблюдавший справедливость при любых обстоятельствах.

— Вуд, тебе придется обнюхать и Барни, — сказал Гейнц.