— Тебя… я тоже люблю… Рамон.

Темная голова испанца поникла. Он повторил эти слова, обращаясь к брату, хотя до сих пор не говорил их никому на свете.

Андреас снова закашлялся, корчась от боли, Рамону казалось, будто это он испытывает агонию.

— Однажды ты сказал… что женщина принесет мне смерть. Отчасти… так и случилось.

Его глаза закрылись, и он издал последний вздох.

— Нет! — закричал Рамон, запрокинув голову. Этот дикий вопль разнесся в ночи, напоминая вой раненого волка.

По щекам Педро Санчеса тоже струились слезы.

— Vaya con Dios [21], друг мой.

Перекрестив покойного, Педро направился к лошадям. Через пару минут он вернулся с одеялом и бережно накрыл неподвижное тело Андреаса. Мужчины молчали.

Наконец убитый горем Рамон отпустил безжизненную руку брата.

Утомленная, испуганная, Кэрли лежала со связанными руками и ногами под ветвями высокого могучего дуба. Остаток ночи и весь следующий день всадники безжалостно подгоняли лошадей. Девушка сидела перед сильным ковбоем, которого дон называл Энрикесом. При каждом шаге гнедого коня Кэрли страдала от боли.

Группа отделилась от основного отряда на дне каньона с отвесными стенами; пять человек и похищенные лошади направились к северу, другие ковбои повезли Кэрли в неизвестное ей место. С наступлением сумерек они наконец остановились, изо рта Кэрли вынули кляп, и молодой ковбой Руне принес ей еду, однако пленница не прикоснулась к жареной крольчатине. В нескольких футах от Кэрли ковбой Энрикес вытянулся на подстилке, прикрыв сомбреро широкое лицо.

Как и все в лагере, он не спал, а дремал, просыпаясь при малейшем звуке и готовый отразить нападение. Кэрли тоже не спала. Она вглядывалась в темноту, пытаясь найти схватившего ее мужчину, со страхом ожидала его возвращения и дальнейших действий.

Девушка дрожала при мысли о том, что ее ждут пытки, насилие и смерть. Она слышала истории о своем похитителе и знала, с кем имеет дело.

Чтобы избавиться от жутких картин, Кэрли закрыла глаза и наконец погрузилась в сон. Она проснулась на рассвете от шуршания гальки и поняла, что кто-то стоит перед ней. Сердце пленницы отчаянно заколотилось, сонливость как рукой сняло, и испуганные глаза увидели пару высоких черных сапог. Ее взгляд скользнул по длинным стройным ногам, обтянутым черными брюками, по узким бедрам, по крепкой широкой груди и могучим плечам. Подняв глаза еще выше, Кэрли увидела лицо красивого испанского дона Рамона де ла Герра.

Она с облегчением вздохнула. Испанец нашел ее и спасет! Ей больше не угрожает смерть!

— Дон Рамон… Слава Богу! — Она с трудом поднялась на ноги, покачиваясь и пытаясь сохранить равновесие. — Я так испугалась! Я думала… Слава Богу, что вы пришли.

— Сеньорита Мак-Коннелл, — насмешливо сказал он, — как мило, что вы присоединились к нам.

Его лицо показалось ей более суровым и мрачным, чем прежде, а чувственный рот — жестоким. Холодные темно-карие непроницаемые глаза впились в девушку.

Ужас охватил Кэрли. Только теперь она поняла, как велика угроза.

— Вы… вы не… вы не…

— Дон Рамон Мартинес и Барранча де ла Герра, — произнес он с издевкой и слегка поклонился. — К вашим услугам, сеньорита. — Прекрасные белые зубы хищно сверкнули. — Может, вы предпочтете имя Эль Дракон?

Кэрли пошатнулась, пронзенная острым как нож страхом. Она бы упала, но сильная смуглая рука поддержала ее. Пальцы дона впились в ее предплечье. Кэрли рывком освободилась.

На мгновение она потеряла дар речи и смотрела на него так, словно видела впервые. Дрожащими руками — ее запястья были по-прежнему связаны — девушка попыталась плотнее запахнуть халат. Не зная, что в ней сильнее — страх или ярость, — она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Эль Дракон… — повторила она с презрением. — Такой обаятельный мошенник… Никогда бы не догадалась. А я-то поверила, что вы — испанский дворянин, человек, достойный восхищения. На самом деле вы просто вор и убийца.

Он стиснул зубы.

— А из-за вас, сеньорита, погибли и страдают мои люди.

Кэрли замерла, почуяв смертельную опасность. Понимая, что глупо дразнить его, она все же не могла удержаться. Этот негодяй одурачил ее и всех прочих.

— Ответственность лежит на вас, дон Рамон. Вы крадете, грабите, убиваете. Я лишь предупредила людей дяди, пытаясь остановить вас, и сделала бы это снова!

Ярость исказила его лицо, глаза потемнели и выражали откровенную злобу. Окружившие их мужчины не двигались, глядя на Кэрли с такой же ненавистью, какую она видела в глазах дона. Стремительно нанесенная пощечина обожгла ее и свалила на землю. Высокий испанец стоял над девушкой, пылая от гнева и сжав кулаки.

Она закрыла глаза, уверенная, что ее изобьют, но, открыв их, увидела: испанец отвернулся, а мужчина в летах шагнул вперед, наклонился и разрезал веревку, стягивавшую щиколотки.

Быстро и сердито он заговорил по-испански с Рамоном. Кэрли тщетно пыталась разобрать слова. У нее сосало под ложечкой, голова кружилась.

Мужчина помог ей встать.

— Меня зовут Санчес, — спокойно сказал этот высокий худой человек. Тяжелая жизнь под открытым небом не прошла для него бесследно. Лицо изрезали глубокие морщины. — Поймите, сеньорита, дон Рамон вовсе не жесток.

— Он чудовище. — Дрожащей рукой, девушка коснулась побагровевшей щеки.

— Сейчас он потерял голову, потому что слишком потрясен горем.

— Горем? Не понимаю. — Кэрли сомневалась, что он откроет ей истину, а между тем его проницательные глаза продолжали изучать ее.

Санчес вздохнул:

— Во время вчерашнего ночного налета погиб младший брат Рамона, Андреас. Дон очень любил его и охотно отдал бы свою жизнь, чтобы спасти брата. Увы, это невозможно.

Кэрли увидела боль в глазах Санчеса.

— Господи! — На мгновение слова Санчеса пробудили в ней жалость к нему и Рамону, но она сдержалась и не выразила сочувствия. — Его брат был таким же преступником, как и он. Чего же еще ожидал дон? Смерть от пули — слишком легкая расплата.

— Он пытался спасти свой дом и честь семьи. Возможно, когда-нибудь вы поймете.

Кэрли поежилась от сырого утреннего воздуха. Нет, она никогда не поймет грабителей и убийц, не имеющих ни жалости, ни совести.

— Со временем он станет прежним, — заметил старый ковбой. — А пока вам не стоит злить его.

Взглянув через плечо Санчеса, Кэрли увидела дона Рамона, беседующего с одним из мужчин. Этот бандит и убийца обвинял ее в смерти своего брата! По ее спине пробежали мурашки. Кэрли почувствовала сожаление — она потеряла красивого испанского дона, который ей так нравился, но существовал лишь в ее воображении.