Было тяжело осознавать, что этот человек потихоньку утрачивает былую память. А ведь это настоящая беда для него, человека, жизнь и профессиональная деятельность которого были напрямую связаны с интеллектуальной деятельностью, видеть первые признаки старости.

Робин прошла через приемный отсек, где трупы освобождались от одежды, взвешивались и фотографировались. Она вошла в офис, состоявший из десятка небольших серых кабинок, на фоне которых старый желтый ковер выглядел еще ярче. Повсюду были развешены распечатки и газетные вырезки из разделов криминальных новостей. Любая фотография, на которой красовался кто-нибудь из работников отдела судебно-медицинской экспертизы, немедленно признавалась ценным трофеем и вешалась на видное место.

Шлем и куртку Робин положила в шкаф, затем повторно связала в хвост свои длинные волосы, попутно бросив взгляд на настенную доску. Именно так в отделе судебно-медицинской экспертизы Сан-Франциско отслеживались вновь поступающие тела – не на компьютерах, а на зеленой классной доске размерами шесть футов высотой и три фута шириной. Доска была разделена на три секции три на три фута. В верхней части перечислялись происшествия за прошлую ночь; десять имен, небрежно нацарапанных мелом, возле каждого – время поступления в морг, фамилия и имя назначенного судмедэксперта и особая отметка «ЕП» – в случае, если смерть произошла от естественных причин.

В нижней части отмечалась работа за текущий день. Были заполнены уже четыре строчки. Двое умерли от естественных причин, в то время как два других были помечены вопросительными знаками, что могло означать убийство.

Робин отыскала строчку, в которой в качестве судебного медика значилась фамилия ее босса, доктора Метца. Ей соответствовала фамилия погибшего – Пол Мэлоуни.

Робин тихо присвистнула от неожиданной догадки. Это же преподобный Пол Мэлоуни. Личное участие Метца предполагало, что преступлению присвоен высокий статус и оно взято под контроль свыше. Не потому ли она и встретила Метца у фургона? Скорее всего. И все же она чувствовала, что босс хотел сказать ей что-то еще, хотя под конец, наверное, решил, что она пока к этому не готова. Что это такое, оставалось лишь догадываться…

Так или иначе, пока не стоило забивать себе голову, поскольку, согласно записям на доске, Робин требовалось срочно заняться вновь поступившими трупами. Джон Синглтон, умерший от естественных причин, и Мишель Куарри, напротив которой красовался вопросительный знак.

Пукки остановил свой «Бьюик» на Юнион-стрит, рядом с Вашингтон-Сквер-парк. Когда он вышел из автомобиля, то машинально похлопал себя руками в четырех местах: по левому карману штанов, куда положил ключи от машины; по правому карману штанов, чтобы проверить, там ли мобильник; по левой части груди – убедиться, что пистолет находится в плечевой кобуре; и по заднему правому карману штанов – туда он обычно клал бумажник. Все было на месте.

Брайан тоже вышел из машины и встал, опираясь на капот «Бьюика».

– Брай-Брай, что с тобой?

Тот пожал плечами.

– Кажется, чем-то заболеваю. Как-то нехорошо.

– Вот так дела! Ты же никогда ничем не болел, дружище.

Брайан поднял голову. На фоне косматых темно-рыжих волос его лицо выглядело немного бледным.

– А ты ничего не чувствуешь, Пукс?

– Ничего, кроме сожаления о том, что у нас из-под носа увели интересное дело… – Он прищурился. – Думаешь, подхватил какую-то заразу на месте происшествия, рядом с трупом Мэлоуни?

– Возможно, – проговорил Брайан.

Даже если он действительно что-то подцепил, они с Пукки были там всего несколько часов назад. Гриппом он не мог заболеть так быстро. Возможно, всего лишь устал. Многие дни уединенно жил в сумрачной квартире, словно ночное существо… Три дневные смены подряд, по-видимому, полностью нарушили формулу сна Брайана Клаузера.

Они направились по Юнион-стрит к месту ее пересечения с Мейсон-стрит, где располагался ресторан «Траттория Контадина». Согласно информации, полученной от агента Трайена, там несколько раз был замечен некий Пит Голдблюм по кличке «Гребаный Еврей».

– Брай-Брай, знаешь, что меня достает?

– Что наше дело забрал себе Полиэстер Рич?

– Да ты просто экстрасенс, – воскликнул Пукки. – Мог бы запросто стать гадалкой.

– Мой тебе совет: не лезь ты в это дело.

Но Пукки, естественно, не мог так просто опустить руки. Почему босс решила не передавать дело Мэлоуни в руки двух своих лучших детективов? Какой смысл? Возможно, это было как-то связано с тем, что скрывалось под той синей курткой на крыше…

Пол Мэлоуни, конечно, натворил немало гадостей, но он не заслуживал смерти. Его убийство нельзя было считать справедливым, независимо от того, какие преступления совершил он сам. Мэлоуни осудило жюри присяжных из числа его бывших коллег – и вынесенный судом приговор не предусматривал казни.

Брайан закашлял, затем сплюнул отвратительный шарик желтой мокроты на тротуар.

– Замечательно, – сказал Пукки. – Похоже, ты и в самом деле болен.

– Возможно, – вздохнул Брайан. – Молодец, догадался! Не зря стал детективом…

Они миновали здание Евангелистской церкви. После прибытия из Чикаго десять лет назад Пукки несколько раз посетил ее, но потом оказалось, что это место не в его вкусе. Он перепробовал несколько церквей, прежде чем отыскал то, что ему по душе. Это была Объединенная методистская церковь «Глайд Мемориал». Пукки предпочел, чтобы проповеди читались под музыку и желательно – с оттенком любимого им ритм-энд-блюза.

Чанг вдруг понял, что опять идет один, и оглянулся. Брайан остановился, закрыв лицо руками и медленно качая головой, словно желая отделаться от назойливой мысли.

– Брай-Брай, ты уверен, что с тобой всё в порядке?

Брайан поднял голову и заморгал. Откашлялся, сплюнул, затем кивнул.

– Да, все хорошо. Пойдем.

Ресторан «Траттория Контадина» располагался всего в квартале от Вашингтон-сквер. Консьержи отелей знали этот ресторан и посылали туда туристов, но все же большую часть посетителей составляли местные жители. Простые белые буквы на темно-зеленой, обильно заляпанной птичьим дерьмом вывеске разъясняли название заведения пешеходам и водителям как на Юнион-, так и на Мейсон-стрит.

Когда Брайан и Пукки вошли внутрь, над дверью приветственно зазвенел колокольчик.

Запахи мяса, соусов и сыра так защекотали в носу у Пукки, что тот на время забыл, по какому поводу явился сюда с напарником. Чанг мысленно решил, что в это заведение нужно непременно вернуться в будущем и отвести наконец душу: закуски из баклажанов были так хороши, что в животе начинало урчать уже у входной двери.

Примерно половина накрытых скатертями столиков была занята, посетители тихо разговаривали и смеялись под аккомпанемент звенящей посуды. Пукки уже собирался вытащить фотографии, переданные агентом Трайеном, однако в этот момент Брайан слегка толкнул его локтем и кивнул в направлении дальнего угла. Пукки понадобилась секунда, чтобы узнать полуприкрытые глаза Пита Голдблюма, который сидел там в компании еще двух мужчин.