Хотя я почти год живу при дворе, меня по-прежнему поражает то, что придворные позволяют себе выказывать неуважение королеве. Королю – никогда! Но королеве… Она часто является мишенью их едких замечаний и насмешек.

– Блёклый, – повторяет королева, произнося это слово как «блэклый». – Очень хорошее слово, давайте я составлю с ним предложение.

Она задумывается, обводит взглядом окружающих дам – все ей улыбаются в ответ. Я улыбаюсь искренне: мне нравится королева, и я терпеть не могу, что многие так лицемерны по отношению к ней. Она ненадолго задумывается, и слышно, как тикают часы на камине. Монтобан в ожидании округляет глаза, так что кажется, будто они вот-вот вылезут из орбит. Наконец королева произносит:

– Неинтересная пьеса была блэклой.

Мы все киваем в знак восхищения и одобрения.

– Или, – произносит графиня де Рюпельмонд, ерзая в кресле и поправляя ажурное кружево, которое прикрывает ее огромную грудь от непристойных взглядов, – можно использовать это слово, когда описываешь людей и даже время дня. – В Версале я слышала множество шокирующих историй о ее совместных с моей матушкой похождениях и считаю, что она ничуть не изменилась в лучшую сторону с тех времен, как я знала ее в Париже. – Например, «этот день очень блёклый».

– Ja, ja [5], сегодняшний день очень блёклый, – радостно повторяет королева. – Ja, ja. Это карошее слово.

Вечера мы обычно проводили, слушая концерты, смотря пьесы или за игрой в карты. Когда идет речь об игре в карты, это звучит очень заманчиво, даже где-то греховно, но когда играет королева, это занятие становится бесспорно блёклым. Молодые дамы превосходят самих себя, чтобы придумать отговорку и избежать компании королевы. Но даже если им и приходится остаться, королева очень быстро устает, и тогда они вольны заниматься всем, чем только заблагорассудится, подобно стайке пташек с пестрым оперением, которые порхают, где им хочется.

Несмотря на простоту манер и непримечательную внешность королевы, король смотрит только на свою супругу. Сам же король очень красив – высок, отлично сложен и, поговаривают, обладает недюжинной силой. У него чистое лицо и запоминающиеся темные глаза, словно черные бархатные озера. Он любит охоту и собак, у него изящные манеры, он неизменно учтив – окружающие считают, что он самый воспитанный человек при дворе. Мне кажется, что все придворные дамы влюблены в короля. Но если кто-то в его присутствии сделает комплимент какой-нибудь даме, он тут же добавляет, что никто не сравнится красотой с королевой. И хотя это не совсем соответствует действительности – королева симпатичная, но красавицей ее не назовешь, – никто с ним не спорит, потому что он – король.

Он посещает королеву каждый день, и несмотря на то, что некоторые дамы бесстыдно ловят его взгляд – Рупельмонд только на прошлой неделе выпороли за то, что, когда король прибыл, неожиданно исчезла новая и модная кружевная косынка королевы, – король лишь учтиво беседует с нами, сосредоточив все свое внимание исключительно на супруге. Это так романтично! Когда я вижу их вместе, думаю о своем муже, Луи-Александре, и ощущаю внутри горечь и пустоту.

Сегодня праздник девы-мученицы, Цецилии Римской, на улице дождливо и холодно. Мы собрались в королевских покоях, чтобы почитать Священное Писание и поразмышлять над деяниями Цецилии Римской и ее муками. Признаюсь, книги навевают на меня скуку. Даже Библия. Мыслями я где-то далеко и не успеваю остановиться, прежде чем ловлю себя на том, что пристально разглядываю королеву. Представьте себе, каково жить в Польше! И Швеции! Должно быть, ужасно! Она стареет, ей почти тридцать, а король на целых семь лет ее моложе. Мы с ним ровесники – между нами лишь два месяца разницы. Я слышала, как придворные смеялись, что королева похожа на увядающие цветы, тоже блекнущие и умирающие. А еще они утверждают, что она подрывает престиж Франции, являясь их королевой. Многие в Версале такие же неприятные, как и речи, которые они произносят.

– Мадам де Майи, дорогая, кюда вы смотрите?

Голос королевы тут же выводит меня из задумчивости.

Я заливаюсь румянцем. Очень неприлично пялиться на людей, в особенности на саму королеву.

– Ох, никуда, мадам, никуда. Я просто размышляла об этом абзаце, который прочла.

– Очень карашо, карашо, когда думаешь о том, что читаешь. Прочтите и нам, чтобы мы все могли поразмышлять. – Слово «поразмышлять» она выучила не далее как вчера.

В Ее Величестве нет лицемерия и фальши – она слишком добра. Моя приятельница Жилетт, крайне безнравственная и независимая, говорит, что я не должна подражать королеве, иначе мне не стать в Версале своей. Я склоняю голову, выбираю абзац из открытой книги.

– «Направляет кротких к правде, и научает кротких путям Своим».[6]

Королева одобрительно кивает:

– Очень карашо, карашо.

Жилетт трясет мелкая дрожь, она кашляет. Я вижу, что она смеется. Жилетт уверяет, что король уже начал посматривать на сторону, но я знаю, что она любит преувеличивать и делает все, чтобы возник скандал.

– Как это справедливо, как справедливо, – продолжает королева, улыбаясь мне. – Вы согласны, мадам де Буффлер?

Герцогиня де Буффлер, дородная дама в годах, которая относится к королеве скорее как к непокорному чаду, чем к царствующей особе, улыбается в знак согласия и читает нотацию о молодости и смирении. Буффлер – близкая приятельница тетушки Мазарини и почти такая же неприятная; она любит говорить, что в любом возрасте человек может заслужить неодобрение.

Дождь барабанит по стеклу, и я от холода поджимаю пальцы ног, пытаясь сосредоточиться на книге и не разочаровать королеву. Но нет! Как могут слова, такие невинные каждое по себе, соединившись вместе, быть настолько скучны?

Неожиданно в коридоре происходит какое-то оживление. Мы все прислушиваемся в надежде, что это король, – где бы он ни появлялся, вокруг него всегда суета, словно природа сама исполняет серенады.

Так и есть.

– Мадам, – кланяется он королеве, целуя ей руку.

У королевы желтоватый цвет лица, поэтому румянец не заметен, но она начинает неловко ерзать и радостно улыбается. Мы встаем и делаем реверанс. Король отвечает нам поклоном, но продолжает беседовать исключительно с королевой. Поговаривают, что он очень стеснителен. Почти всю свою жизнь король живет на виду у всех – он унаследовал титул в пятилетнем возрасте – и поэтому иногда держится холодно с посторонними и теми, кого плохо знает.

Короля сопровождает кардинал Флёри, его премьер-министр и бесценный советчик. Флёри уже дряхлый старик, который не носит парика. Его считают замечательным человеком, но в его присутствии, когда он смотрит на меня своими водянистыми голубыми глазами, мне всегда становится неловко. Флёри расчетлив и хитер. И хотя королю уже за двадцать, Его Величество продолжает практически во всем полагаться на Флёри. Даже помогает ему мастурбировать, как я подслушала однажды графиню де Рюпельмонд. Я была просто ошеломлена. Как можно подобное говорить о короле! Я уверена, что он хороший король, но, вероятно, еще многому учится. Должно быть, сложно знать все о том, как управлять страной.