«Бреслау» вскоре после передачи турецкому флоту, август 1914 г.

Утром 10 августа в 04.45 немецкие корабли снялись с якоря и пошли на север.

Дело в том, что радиопереговоры английских кораблей становились все громче. И действительно, как раз в этот день линейные крейсера Милна вошли в Эгейское море, и стало ясно: не задержись они для бункеровки на Мальте, либо не отреагируй на ложную тревогу, они захватили бы «Гебен» и «Бреслау» у Денусы. Естественно, при одном условии — знать, где именно находятся немцы, обшаривать все Киклады, которые насчитывают больше 200 островов, никаких кораблей не хватит. А ведь в Эгейском море есть и другие архипелаги. В любом случае Милн серьезно опоздал. Когда в полдень 11 августа он находился в 40 милях к северу от этого острова, то получил разочаровывающее известие, что корабли Сушона еще накануне вошли в Дарданеллы.

Кстати, этому предшествовала долгая закулисная дипломатическая борьба, во многом предопределившая дальнейшие события, о чем мы еще поговорим. Дело в том, что еще 8 августа Сушон отправил радиограмму капитан-лейтенанту Хансу Хуманну, возглавлявшему немецкий «этап Константинополь»: «По военным соображениям исключительно важно атаковать противника в Черном море. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы я мог пройти Узости с разрешения турецкого правительства, если необходимо — без официального одобрения. Немедленно радируйте».

И все-таки Сушон сомневался. Последняя радиограмма из Берлина гласила: «Чрезвычайно важно, чтобы „Гебен“ как можно скорее вошел в Дарданеллы». За ней последовала радиограмма от Хуманна, которую 10 августа в 13.00 ретранслировал все тот же «Генерал»: «Входите, требуйте капитуляции крепости и берите на борт лоцмана для прохождения минных полей».

Поэтому Сушон подходил к мысу Хеллес с дурными предчувствиями, корабли были подготовлены к бою. Он остановил эскадру в 5 милях от пролива, но стрельба с фортов так и не началась. Прожектором он потребовал: «Немедленно пришлите лоцмана». Вскоре к огромному облегчению немецкого адмирала подошел турецкий миноносец, который провел немцев через Узости в Мраморное море. В 19.35 германские корабли стали на якорь возле Чанака, где Сушон получил поздравительную телеграмму турецкого военного министра Энвер-паши. После наступления темноты в Дарданеллы проскочил и удачливый «Генерал».

Вот после этого плохо стало уже туркам, им предстояло объяснять, что делают немецкие корабли в турецких портах. Турецкое правительство заседало круглые сутки, но так и не смогло решиться на какие-то определенные действия. Зато Сушон после консультаций с генералом Лиманом фон Сандерсом 12 августа сообщил в Берлин, что намерен совершить вылазку в Черное море. При этом, однако, он писал: «Чтобы успокоить общественное мнение. Турецкое правительство заявило, уведомив германское правительство, что „Гебен“ и „Бреслау“ проданы Турции. По политическим соображениям необходимо развеять эти слухи. Разумеется, корабли остаются немецкими».

«Гебен», уже как «Явуз» под турецким флагом. У борта стоит торпедная канонерская лодка «Берки Шефкет». Сентябрь 1914 г.

Вот здесь чутье все-таки изменило Сушону, берлинские дипломаты видели ситуацию иначе. Хотя при этом 14 августа Берлин передал: «Утверждаем предложенную операцию в Черном море с согласия или даже против воли Турции». На следующий день Сушон встретился с морским министром Турции Джемаль-пашой и предложил ему выслать английскую морскую миссию во главе с адмиралом Лимпусом. Джемаль согласился, и тогда Сушон приказал передать, чтобы там подняли турецкий флаг, но при этом оставили немецкий адмиральский флаг. Линейный крейсер получил название «Султан Явуз Селим» в честь султана Селима I Грозного (Yavuz Sultan Selim). «Бреслау» превратили в «Мидилли» — турецкое название города Митилена на острове Лесбос.

16 августа немецкие корабли вышли в Мраморное море, и там на борт «Гебена» прибыл Джемаль-паша. На мачту взлетел его штандарт, и состоялась официальная церемония передачи кораблей турецкому флоту. Однако команды на них остались немецкими, что и привело к дальнейшим трениям с англичанами. Самые главные события были еще впереди.

Как ни странно, когда «Гебен» вошел в Дарданеллы, в британском Адмиралтействе испытали облегчение, с души свалился тяжелый камень, больше ничто не угрожало британскому господству на Средиземном море, а французы могли спокойно заняться перевозкой войск из Северной Африки, ничего не опасаясь. Их Лордства нарисовали себе приятную картину трусливого бегства и последующего бесславного интернирования немецких кораблей. Премьер-министр Асквит бодро заявил: «Мы потребуем, чтобы „Гебен“ был укомплектован турками вместо немцев, а они не смогут на нем плавать». Британский официоз «Нэйвал энд милитари рекорд» писал: «С тех пор, как строятся корабли, ни одно военное событие не было столь неожиданным, как бегство „Гебена“ и его маленького спутника „Бреслау“. При одном виде легкого крейсера „Глостер“ германские корабли удрали под прикрытие Дарданелл. Чем бы ни кончилась война, это событие навсегда останется непонятным. Маловероятно, чтобы германский Морской Генеральный Штаб выступил, наконец, с разъяснениями и признался германскому народу в бесславном жребии, выпавшем на долю обоих кораблей в Средиземном море». Но многие думали иначе, министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей телеграфировал в Каир: «Это означает, что Турция присоединилась к Германии и, возможно, бросится на Египет».

Поэтому, несмотря на общее благодушное настроение, все-таки кое-какие меры были приняты. 18 августа командующий Средиземноморским флотом адмирал сэр Беркли Милн был отозван в Англию. Он рассчитывал на теплое местечко в кресле коменданта военно-морской базы в Норе, однако в действительности события пошли иначе. Отбиваясь от критики, обрушившейся на него со всех сторон, Милн утверждал, что его главной задачей была защита французских войсковых транспортов, тогдашний Первый Морской Лорд адмирал Баттенберг его поддержал. Действительно, транспорты не были атакованы, но ведь немцы даже и не пытались это сделать! В провале попыток перехватить «Гебен» Милн обвинил Адмиралтейство, которое не обеспечило его необходимой информацией, и адмирала Трубриджа, который не сумел атаковать немцев. В свое оправдание он привел целых 6 телеграмм Адмиралтейства, мешавших ему преследовать «Гебен». Воистину, кто хочет — ищет способ, кто не хочет — ищет повод! В результате следственная комиссия 30 августа объявила: «Распоряжения адмирала Милна и расположение сил, принятое им по отношению к германским крейсерам „Гебен“ и „Бреслау“, тщательно проверены Адмиралтейством, в результате чего Их Лордства во всех отношениях одобрили принятые меры». Когда Милн прибыл в Лондон, Черчилль и Баттенберг были вполне удовлетворены его объяснениями, в результате Милн ушел в отпуск, совершенно уверенный, что, как и было обещано в июле, он станет командующим военно-морской базой в Норе.