экономического благополучия крупного духовенства были вакфы. Ибн Рузбихан не оставил без внимания освещение и этого вопроса. Поскольку правительству Шайбани-хана, очевидно, стало известно, что некоторые мутавалли в целях личной корысти не придерживаются обязательных условий, выставленных учредителями вакфа, “было дано высочайшее указание, чтобы [Ибн Рузбихан] совместно с самаркандским казием проверил имущества, обращенные в вакф, и степени мударрисов и студентов этой области и истинное положение дела доложил августейшему собранию, чтобы слугам [его] стал ясен образ жизни садров и арбабов вакфов, имеющих право на содержание”.

“Записки бухарского гостя” Ибн Рузбихана являются до сих пор единственным историко-литературным памятником средних веков, знакомящим нас с бытом и хозяйством казахов в начале XVI в.

С момента образования казахских ханств и узбекского государства Шайбани-хана начинается дальнейшее развитие взаимоотношений между ними. Основным районом военно-политических событий, связанных с борьбой между ними, был главным образом бассейн среднего и нижнего течения реки Сырдарьи, богатый пастбищами и охотничьими угодьями, с городами Аркук, Сыгнак, Сабрам и др., являвшимися портовыми центрами, где казахи сбывали продукты скотоводства и приобретали необходимые им продукты городских ремесел.

Взаимоотношения казахов и узбеков на протяжении длительного времени были довольно сложны. Эти взаимоотношения определялись в первую очередь характером и особенностями хозяйственного уклада обоих народов. О некоторых городах, игравших большую роль в связях между кочевыми племенами и оседлыми жителями районов Средней Азии, Фазлаллах б. Рузбихан сообщил в своем труде сведения, ценные также и для уточнения истории развития городов Средней Азии в начале XVI в. Он, между прочим, пишет: “Первым из туркестанских городов, ставшим местопребыванием августейших знамен [Шайбани-хана], была [крепость] Аркук. Крепость [находится] в одном фарсахе от реки Сейхун и расположена на западном берегу, где имеется переправа на сторону восточных городов Туркестана, как-то: Йаси, Сабраме и других областей. Хотя Аркук по числу зданий мал, но по благоустройству весьма необыкновенен”. В другом месте он говорит: “Город Йаси, который является гробницей Хазрата Хаджи, — обширное и плодородное владение, столица областей Туркестана... Это северная область окраины узбекских владений и конец путей из Андижана к границам Китая, которые являются восточной благоустроенной окраиной. В город Йаси привозят товары и драгоценные изделия, и там происходит торг, и он, [город], является местом развязывания грузов купцов и местом отправления толп путешественников по странам”.

Обычные для многих районов экономические отношения между кочевниками и оседлым населением нередко нарушались возникавшими феодальными войнами, носившими обыкновенно характер взаимных грабительских набегов, как, например, набег Ахмад-султана на Бухару и Самарканд, а также поход самого Шайбани-хана на казахов. Ибн Рузбихан сообщает также ряд фактов, свидетельствующих о наличии работорговли и применении рабского труда в хозяйстве кочевых феодалов.

Из “Записок” явствует и то, что кочевники, вопреки шариату, продавали в рабство захваченных в плен мусульман, видя в них только военную добычу. “Когда побеждают, то продают в рабство один другого. Скот и людей считают между собой дозволенной добычей и никогда не отступают от этого [обычая]... У них широко распространена продажа [в рабство] победителями побежденных без запрета со стороны того, кто мог бы это воспретить, и без всякого противодействия того, кто воспрепятствовал бы этому”.

С утверждением, что “грабительский характер походов Шайбани-хана, непопулярных даже среди окружавших хана военных феодалов и членов его собственной семьи, вырисовывается помимо воли автора”[78], тоже согласиться нельзя. Из всего текста “Записок”, описывающих походы, совершенно ясно видно, что Ибн Рузбихан не только не пытается как-либо смягчить или скрыть характер походов Шайбани-хана на казахов, а, напротив, всюду открыто и обстоятельно говорит о разграблении казахских улусов войсками Шайбани-хана, называя при этом количество захваченного имущества. Он даже видит, по обычаю того времени, в этих грабежах воинскую доблесть. Да и сам Шайбани-хан как будто с гордостью рассказывает о такого рода набегах. Вот что записал наш автор с его слов: “Однажды с сотней моих гвардейцев мы совершили налет на ставку Бурундук-хана, у которого, возможно, было более пятидесяти тысяч конных бойцов. Со стороны их стоянок мы вторглись в середину [местонахождения] их женщин, детей и разного скарба, не упустив ни минуты должным образом пограбить и по обычаю убивать и нападать... Мы, захватив добычу, невредимо возвратились с этого поля убийцами, грабителями и победителями”.

Незаметна у Ибн Рузбихана и якобы существовавшая непопулярность походов среди феодальной знати, окружавшей Шайбани-хана. Да и могла ли она быть? Ведь всякий грабительский поход приносил и им большие доходы.

Кроме военных вторжений в казахские земли Шайбани-хан вел войну и другими способами. Так, в 1509 г. разгромив казахов, Шайбани-хан принял меры к полному прекращению отношений с ними. Он попытался прекратить торговые связи казахов с Мавераннахром, несмотря на то что осуществление такого решения задевало экономические интересы местных купцов и ремесленников, и отдал приказ конфисковать имущество и товары всех казахских купцов в городах Туркестана и Хорезма, а затем распорядился, чтобы “население Туркестана не заключало торговых сделок с казахскими торговцами и чтобы между ними и жителями этих районов не было никакого общения... У ханского величества при издании этого указа были в виду разного рода полезные и мудрые соображения”, — пишет Ибн Рузбихан. Шайбани-хан такой политикой стремился нанести удар по экономике казахов, которые издавна вели с оседлым населением Узбекистана взаимовыгодную торговлю.

“Записки бухарского гостя” являются также единственным источником, сообщающим о быте, нраве и обычаях, о средствах передвижения и образе жизни кочевой знати, и по ним можно в значительной степени воссоздать картину жизни кочевников начала XVI в. Как мы уже вскользь заметили, ни современники Ибн Рузбихана, ни более поздние авторы не осветили так обстоятельно и детально третий казахский поход Шайбани-хана. Сообщения Фазлаллаха б. Рузбихана относятся к событиям конца первого десятилетия XVI в., и он, будучи очевидцем событий, оставил после себя книгу не менее ценную, чем Шайбани-наме Камаладдина Бинаи Мухаммада Салиха.

Ташкентская рукопись “Записок бухарского гостя”

“Записки бухарского гостя” Фазлаллаха б. Рузбихана востоковедами известны только в двух экземплярах. Один хранится в Институте востоковедения АН УзССР в Ташкенте, другой — в библиотеке Нури Османийе, в Стамбуле[79]. В книге Армада Иктидари Ларистан-и кухан ошибочно указывается, что один из экземпляров “Записок” находится в Самарканде, а известный иранский филолог Мухаммад Казвини отметил, что единственный известный экземпляр этого произведения находится в Стамбуле.

В 1931 г. в журнале “Archiv Orientalni” было напечатано описание стамбульского списка “Записок бухарского гостя”, составленное Феликсом Тауэром с указанием глав и текста колофона[80]. Об этом списке упоминают Фуад Кёпрюлю в статье об Ахмаде Руми и его книге Искандар-наме, помещенной в “Энциклопедии ислама”,