Теперь стало понятно, как Эльвира с сообщниками делала гнусные фотографии. Пока рыжеволосая бестия занимала клиентов, вытворяя с ними то, о чем они с собственными женами и помыслить не могли, некто, сидящий в тайной каморке, усердно делал одну фотографию за другой. А потом при помощи этих фотографий вымогались крупные суммы.

И если бы только это! По крайне мере в одном случае несчастному офицеру было предложено поделиться секретной информацией, которой он обладал. А это уже попахивало предательством, государственной изменой и работой на иностранную разведку.

Прохор быстро убедился, что в папках находятся исключительно фотографии – весьма и весьма откровенные и более чем занимательные, однако негативы были где-то в ином месте. Он с самого начала предполагал, что Эльвира здесь всего лишь красивая приманка. За ней стоит кто-то гораздо более могущественный и хитрый. Некий преступный гений! И вот если удастся отыскать и изобличить его – о, тогда он из простого репортера бульварного листка превратится в героя отечественной журналистики!

Прихватив несколько наиболее шокирующих фотографий (кто бы мог подумать, что к Эльвире наведываются члены императорской фамилии!), Курицын потушил в каморке свет и вылез из шкафа.

Эльвира лежала в той же позе, что и до того, как он поднялся с кровати. Молодой человек быстро пробежал к комоду, открыл ящик, бросил ключ в жестянку, поставил ее на место, задвинул ящик, обернулся…

И увидел прелестную Эльвиру, очень похожую в своей наготе, с распущенными рыжими волосами, на гоголевскую Панночку. Правда, на несколько ее осовремененный вариант, ибо в руках Эльвира сжимала матово поблескивающий револьвер.

И его дуло было устремлено в лоб Прохору.

– Эльвира! – глуповато произнес Курицын, чувствуя, что его прошибает пот. Но как чертовка умудрилась… Он ведь опоил ее снотворным!

Рыжеволосая бестия очаровательно улыбнулась и пропела:

– Думаешь, я с самого начала не поняла, что ты подсадная утка? Однако мне было приказано утешить тебя, мой юный друг, в постели и позволить тебе осуществить то, ради чего ты сюда заявился. Поэтому я сделала вид, что выпила шампанское, в которое ты подмешал невесть что…

– Но я видел… – Прохор осекся и вдруг понял, что, подмешав в шампанское снотворное, он отлучился в уборную. Когда он вернулся, бокалы, по-прежнему нетронутые, стояли на комоде. Наверняка Эльвира вылила шампанское со снотворным и заменила его обычным! Только вот куда она его вылила?..

Его взгляд упал на кадку с полузасохшим фикусом. Проследив его взгляд, рыжеволосая бестия сказала:

– О да, ведь не просто этот цветочек здесь стоит! Очень удобен для того, чтобы выплеснуть в него ту или иную жидкость, причем так, чтобы гость ничего не заметил… А теперь отдай фотографии!

Прохор крепко прижимал драгоценные фотографии к себе, судорожно размышляя. Отчего-то все вышло совсем не так, как он задумывал. Получается, что недооценил он красотку Эльвиру! А ведь он был поклонником рассказов о мистере Шерлоке Холмсе, месье Арсене Люпене и Нате Пинкертоне! Ну и, конечно же, сочинений господина Державина-Клеопатрова, лучшего из российских беллетристов! Прохор почитал себя экспертом в области криминалистики и частного сыска. А тут выходит, что не он Эльвиру надул, а она обвела его вокруг пальца!

– Не отдам! – огрызнулся он, стараясь, чтобы в его голосе сквозила уверенность и даже легкое презрение. – Потому что, дорогуша, я не один! За домом следят, и если я через пять минут не выйду отсюда, то его возьмут штурмом!

Эльвира усмехнулась:

– Не надо пытаться взять меня на понт, милок. Потому что никто за домом не следит! А фотографии придется отдать! А потом гуляй на все четыре стороны! Потому что ты мне не опасен, никто твоим россказням все равно не поверит!

Курицын взглянул в раскосые зеленые глаза рыжеволосой красотки Эльвиры. Говорила ли она правду или обманывала его? И пусть у нее имеется револьвер, однако не будет же она убивать его в собственной квартире – шума и кровищи много, а толку мало! Получается, это она его обманывала, а не он ее!

Но с фотографиями, кажется, придется расстаться…

Осторожно сделав несколько шагов по направлению к кровати, Прохор схватил свою одежду и произнес:

– Значит, так! Ты получишь фотографии и позволишь мне уйти, а я забуду о том, что у тебя обнаружил!

Эльвира пожала плечами и даже опустила револьвер.

– Хорошо, милок! Давай уматывай! И не забудь прихватить своих дружков, которые якобы окружили дом!

Судя по ее смешку, она не поверила тому, что сказал Прохор. Молодой человек указал подбородком на коридор и сказал:

– Открой дверь!

Покачивая бедрами, рыжеволосая соблазнительница проплыла в коридор, совершила ряд манипуляций со входной дверью и распахнула ее. Свобода была всего в нескольких шагах!

– А теперь фотографии! – напомнила она, и Прохор, не веря собственной удаче, швырнул глянцевые снимки на пол, а затем выскочил из проклятой квартиры.

Он кубарем скатился по лестнице и замер, пытаясь отдышаться. Ну надо же, какой наивной оказалась эта самая Эльвира! А еще почитается петербургской Мессалиной! Отпустила его, поверила тому, что он забудет о любопытной обстановке ее любовного гнездышка! Да ни за что! Теперь он примется за расследование с утроенной силой!

Прохор быстро натянул одежду, которую держал в руке, затем прошмыгнул вниз по лестнице, распахнул входную дверь – и оказался на свежем воздухе. Никогда он так не радовался сырому сизому туману, окутавшему столицу! Молодой человек быстро зашагал прочь от ужасного дома. До центра было далеко, но что поделать, извозчики в этой местности попадались крайне редко…

Он быстро обернулся и убедился, что за ним никто не следует. Только на соседней улице стоял около погасшего фонаря слепой нищий с грациозной темно-рыжей собакой, копошась в своей большой кошелке. Вытащив из нее бутылку, он приложился к ней. Прохор поежился – и ему бы принять немного коньяка на грудь не помешало, потому как полушубок свой он забыл у Эльвиры. Собака гавкнула, Прохор ускорил шаг.

Нет, какая же все-таки Эльвира дуреха! Позволила ему уйти – и даже не заметила, что он умудрился унести с собой одну фотографию! И это важнее всего – теперь у него есть неоспоримые доказательства ее причастности к шантажу! О, то будет его минута славы!

В этот момент из-за угла выехал извозчик, и Прохор свистнул ему. Тот натянул поводья, и молодой человек вскочил в пролетку.

– Гони что есть силы! – произнес он важно. – В редакцию газеты «Бульварный экспресс»! Знаешь, где это?

– Конечно, ваше благородие! – ответил кучер, здоровый сумрачный детина с рыжей бородой и надвинутой по самые брови шапке. – Как же не знать! Не извольте беспокоиться, вмиг доставлю!

Прохор повалился на мягкое сиденье и зевнул. Сейчас бы хорошенько выспаться, но времени на такую ерунду не было. Он представлял реакцию начальства на фотографию, которую ему удалось унести. Похвала – это одно, а звонкая монета – совсем другое! Конечно, их листок был новый, не особо известный, пока что дохода совсем никакого не давал, однако времена изменятся, непременно изменятся! Им нужна первостатейная сенсация, и тогда люди обратят внимание на их газету! А точнее, на его репортажи – его, Прохора Курицына! О, он станет знаменитым и богатым, вернее, самым знаменитым и богатым журналистом в империи!