Пока Уилл проверял, все ли в порядке на пристани, и, как всегда в начале дня, поднимал канадский флаг, Китти успела взобраться на башню.

Боуз нырнул в ледяную реку, подняв тучу брызг, а потом затеял игру с палкой: подбрасывал ее, позволяя отплыть немного по течению, и догонял.

Чуть позже Уилл и его ретривер подошли к башне. Китти уже ждала их у подножия. Из-за ледяного ветра снежинки, казалось, кололи лицо, словно иглы. Она натянула на уши свою вязаную шапочку и вдруг ахнула:

– Медведь!

Китти пригнула голову, указывая на дальний конец плотины, где белый медведь только что вылез из реки на берег. Он отряхнулся, словно собака, отчего заколыхалась висящая на тощих боках шкура, прошагал на середину стоянки для автомобилей и там замер, словно о чем-то размышляя.

Поведя носом по ветру, хищник тут же отыскал людей черными бусинами глаз.

– Скорее внутрь! – скомандовал Уилл, втолкнул Китти и Боуза под прикрытие толстых решеток и закрыл тяжелую дверь. Звякнула защелка.

«Что ж, здесь мы в безопасности, – мелькнуло в голове у Китти, – если только медведь не решит вздремнуть под этой дверью – тогда я замерзну до смерти. Не помогут ни два свитера, ни две пары теплого белья, ни то, что пока еще только поздняя осень, а не зима».

– Зверь нас чует? – спросила она.

– Разумеется. Но мы для него недостаточно пахнем жиром, чтобы нами интересоваться. Медведи охотятся на тюленей из-за их жира, а не из-за мяса, – пояснил Маргрейв в ответ на озадаченный взгляд Китти.

– И они чуют запах тюленей?

– Да, за пару километров.

– А медведи едят кого-нибудь, кроме тюленей?

– Могут, но им нужен не белок, а жир. Как правило, люди для них слишком постные и жилистые.

Китти посмотрела на медведя. Его лапы толщиной напоминали стволы деревьев, но шкура свисала складками из-за потери былого веса.

– Он выглядит голодным. Как долго он не ел?

– Трудно сказать. То, что он нырнул в реку, может означать, что он недавно поел и восполнил запасы сил, а может, он совсем отчаялся от голода и решился на такой шаг.

Пока не замерзнет залив, этому медведю придется оставаться голодным.

– Он выглядит таким спокойным.

– Белые медведи любят одиночество, – прошептал Уилл. – Они могут общаться с сородичами, но больше всего обожают бродить по льду и охотиться.

Китти украдкой бросила взгляд на спутника.

Перехватив его, тот произнес, словно защищаясь:

– В чем дело? Ничего плохого нет в том, чтобы быть одному.

Она снова посмотрела на медведя. Тот выглядел вовсе не так, как представляла себе Китти.

– Почему у него шкура не белая, а желтоватая?

– В такой цвет она окрашивается из-за высокого содержания в диете медведя тюленьего жира. Дай ему время, – рассмеялся Уилл. – Этот парень выглядит сейчас облезлым. Но когда он перелиняет и наберет вес, вид у него будет впечатляющий. А ты чего ждала? Что он тебе чечетку станцует?

– Я не думала, что первый встреченный мной белый медведь будет таким тощим и желтым.

– Да ты что? Только что на твоих глазах вылез из реки полярный медведь, а ты чем-то недовольна! Неужели ты так изменилась?

Критический тон Уилла задел Китти, как и вывод, что природа ей теперь неинтересна.

– Трудно поверить, что перед тобой дикий зверь, когда он растянулся во весь рост прямо на парковке. Может, мне нужно попытаться увидеть этого хищника в менее цивилизованной обстановке?

В былые времена Китти с ума сошла бы от восторга при первой встрече с белым медведем. Тогда она воспринимала жизнь как одно большое приключение. А потом все так… упорядочилось.

Уилл фыркнул:

– Если получится, я покажу тебе медведей в их естественной среде обитания.

Китти попрыгала на месте, чтобы согреться, и оглянулась на Боузи, который наконец перестал бегать вверх и вниз по металлическим ступеням и замер на месте, жалобно повизгивая.

– Он так ведет себя из-за медведя? – нахмурилась Китти.

– Нет. Ему неприятно стоять на холодном металле. – Уилл наклонился к псу и спустя пару секунд чертыхнулся. – Мне нужен твой бальзам для губ. У Боузи лапы мокрые после купания в реке, и поэтому их подушечки примерзают к металлу.

От холода Китти не сразу сообразила, о чем просит ее Уилл.

– Бальзам для губ, – повторил он настойчивее. – Ну же, городская девчонка, я видел его у тебя и знаю, что эта штука наверняка где-то у тебя под рукой.

Китти сунула руку в карман куртки и вынула маленький тюбик с бальзамом – единственную вещь, которая пригодилась ей в Арктике из всего, взятого с собой в полет.

Уилл снова склонился к собаке и по очереди помассировал ей бальзамом подушечки на всех четырех лапах, а затем вскинул Боузи себе на плечо. Тот, хоть и был не в восторге от такого обращения, но, похоже, рассудил: пусть лучше хозяин тащит его на себе, чем стоять примерзшим к металлической площадке башни.

Вся эта суета, вероятно, обидела медведя. Он нехотя поднялся и побрел в сторону виднеющихся в отдалении деревьев.

– Извини, здоровяк, – пробормотал Уилл себе под нос, провожая его взглядом.

Дождавшись, когда медведь удалится, Маргрейв отступил в сторону, чтобы Китти смогла открыть стальные ворота башни, и, выйдя сам, поставил собаку на снег. Боузи тут же как ни в чем не бывало бросился обнюхивать то место, где только что лежал медведь.

На обратном пути к квадроциклу Китти, морщась от ветра, сказала:

– Пару дней назад я присутствовала на шикарной презентации в Цюрихе: вечерние костюмы, икра, телевидение. А сейчас я в тысячах миль от цивилизации, наедине с медведем, отшельником и его стаей полуволков. А в моем бальзаме для губ – собачья шерсть.

– Добро пожаловать на Север!

Несмотря на ледяные порывы ветра, ухмылка Уилла согрела его спутницу. Китти взглянула на почти опустевший тюбик с бальзамом.

– Может, сумеешь убедить включить его стоимость в страховые выплаты? – рассмеялся Маргрейв, на этот раз от души. Пять долгих лет она не слышала этого смеха. – Могло бы быть и хуже, Кит. Скажи спасибо, что я не попросил тебя пописать на лапы Боузи.

«Неужели эти пять лет изменили меня так же сильно, как и Кейт?» – размышлял Уилл, привязывая собак после дневной тренировки – всех, кроме Старки, которая возилась со своими щенками.

Новая Китти Каллахан была напряженная, управляемая, старающаяся повиноваться своим работодателям. Чуть не погибнув в авиакатастрофе, она больше тревожится о том, что вовремя не подготовит репортаж для программы.

А какой она была?

Уилл запомнил ее как человека независимого, бесконечно страстного, исполненного творческих идей и любознательности.