Дуг опомнился, сделал себе выговор и постарался по возможности сосредоточиться на разговорах за столами. Старался всмотреться, вслушаться и хоть что-то понять. Услышал знакомые слова, поспешил к столу – там сидели механики.

Повода подать или, наоборот, убрать с этого стола у Дуга не было, потому пришлось дважды проплыть мимо с невинным непроницаемым лицом и постараться выяснить хоть что-то, представляющее ценность. Во время его второго заплыва один из механиков стукнул ладонью по столу, воскликнул чуть громче допустимого: «Потому что Двигатель вечен, но шестеренки-то изнашиваются!» Его быстро заткнули, но Дуг успел услышать. Механики засобирались. Дуг с невозмутимым видом ждал, когда они встанут из-за стола, чтобы схватить салфетку, на которой тот самый – раскричавшийся – что-то рисовал, пытаясь достучаться до товарищей.

В ушах колотило и ухало, хотелось поминутно проверять карман со скомканной салфеткой.

К концу смены он совершенно успокоился. Ничего, кроме смятой салфетки, выловить не удалось, но ведь и она могла представлять немалую ценность. Вкупе с услышанным. Надо будет показать Старому Тому, посоветоваться, что это и можно ли обменять это у Лота. Или не советоваться с Томом, чтобы не подвергать его опасности снова…

Выйдя в коридор, Дуг не удержался и снова дотронулся до кармана с салфеткой, даже остановился. Тут его и окликнули.

– Я знаю, что ты там прячешь!

* * *

Когда Дуг взял себя в руки настолько, что смог обернуться, он увидел девчонку немногим старше него самого. Сдуру ему показалось, что девчонка светится, но, переведя дыхание, осознав, что это не полк Проверок и даже не распорядитель цеха питания, он принялся анализировать: нет, конечно, она не светилась. Просто непривычная одежда делала свое дело. На девочке была розовая юбка, блестевшая, как масло на воде или бензин, и светлая рубашка из похожего материала. А волосы были кудрявые и золотые, и вкупе все это давало какое-то свечение.

В голову полезли сказки Религиозных о живущих на небе людях, у которых есть крылья, а сами они златокудры и печальны и зовутся ангелами…

– Я все видела, – вполне по-человечески повторила девчонка.

– Что ты видела? – прошептал Дуг.

– Видела, как ты спер бумажку у механиков. Еще утром за завтраком приметила.

– Это была просто грязная салфетка. – Главное – не терять самообладания, не показывать ей испуг! – Я убирал со стола.

– Да? А я видела другое. Покажи, что там? Мне интересно. Я слышала, как они ругались и говорили что-то про Двигатель!

Девочка была настроена мирно, как-то чувствовалось, что она не собирается на него стучать.

– Ну что ты так! Жалко показать? Давай ты покажешь, а я никому не скажу, что ты из мойки пролез к официантам?

– Шантажируешь меня?

– Нет, конечно. Просто мне любопытно.

Дуг достал салфетку и, не выпуская из рук, продемонстрировал девчонке:

– Гляди.

Там было что-то начиркано, но и в первоначальном-то виде было трудно что-либо понять. А теперь, после того как Дуг целый день поминутно сжимал бумажку в кармане вспотевшей ладонью, получилась одна сплошная каляка.

– Насмотрелась?

Девчонка разочарованно кивнула.

– Ну пока тогда. Надеюсь, ты оставишь теперь меня в покое?

– Меня зовут Елена, – крикнула она Дугу в спину.

Он не обернулся.

Назавтра Адам не пришел. И на следующий день тоже. А на третий день появились Проверки и уничтожили все следы пребывания Адама в цехе питания, будто бы и не было этого человека. На его место поставили другого парня, предупредили, что якобы он работал тут всегда, с четырнадцати лет.

Дуг сначала решил, что Проверки пришли за ним, и чуть не умер со страху. Стоял и не мог дышать, уже даже легкие болели, и тикало в горле и ушах. А оказалось, им ни до чего дела нет, кроме того, чтобы замять исчезновение Адама.

Ну и дела. Куда он вляпался? Топил бы сейчас печи да таскал уголь на пару со Старым Томом. Тут едят оранжевые плоды. Тут пропадают люди. Тут ангелоподобная девчонка выведывает все его секреты…

Он не знал, как теперь найти девочку, но она сама его нашла. Дождалась конца смены, караулила за дверями цеха. На ней снова была красивая одежда, на этот раз другая.

– Я так боялась, что они пришли за тобой! – выпалила с ходу.

Дуг хотел сказать, что все в порядке, а вместо этого вдруг брякнул грубо:

– Тебе-то что?

– А я бы расстроилась, если бы они тебя забрали.

– Ты что, следишь за мной? Следишь! – получилось утверждение, а не вопрос.

Она легко согласилась:

– Ну да, слежу. Ну так ведь и ты следишь за всеми. И ты неместный, не отсюда. Я видела, как ты путаешься в коридорах. Ты снизу, да?

Дуг подумал, что отпираться невыгодно. Что бы ни задумала девчонка, она настроена мирно, а ссориться с ней опасно. Тем более даже не разобравшись толком, что ей от него нужно.

– Да.

– Так никто не делал. С самого Восстания двадцати никто снизу не проходил наверх. Хотя, думаю, это официальная версия, а неофициальная может быть совсем другой.

Дуг молчал.

– Я много всего вижу и слышу. Знаешь, этот парень, которого ты замещал, – не первый пропавший. Это третий раз за полгода.

Дуг вдруг почувствовал неприязнь к девчонке. К ее красивой одежде, рукам, где отсутствовали шрамы и ожоги, волосам, которые никто не состригал из-за вшей, и можно было носить их распущенными. К тому, что девчонка ест апельсины.

– Что тебе от меня нужно?! – он сказал это очень тихо, но зато вложил всю ненависть, на которую был способен.

– Но я… я подумала, что ты… что мы… мы можем помочь друг другу. Столько всего происходит, и… Ведь что бы ты ни задумал, тебе будет нужен союзник.

– Ты ошиблась. Мы ничем не можем помочь друг другу. Оставь меня в покое, пожалуйста.

Он еще хотел добавить: «Ешь свои апельсины» (ну вот не идут у него эти апельсины из головы теперь, когда он узнал, что это такое, что жизнь невыносима только внизу, а не на всем Ковчеге), но это было бы глупо и по-детски. И вообще не хотелось обижать девчонку, просто хотелось, чтобы она от него уже отстала.

– Хорошо, – сказала она с сожалением. – Я не хотела тебя обидеть. Извини.

– Мне надо идти, – сказал Дуг.

Елена подняла руку в жесте прощания, который, оказывается, использовали все люди Ковчега, а не только люди внизу.

* * *