Таких примеров можно привести много: композитор может излагать свои мысли звуковыми точками и линиями, всплесками и паузами; может сочетать несколько видов фактур. Особенный склад – у электронной музыки: иногда там вообще нет мелодий и аккордов, звучат как бы движущиеся красочные пятна звука.

Слушая музыку с необычной фактурой, попробуйте концентрировать на ней внимание. Иногда это легко сделать, представляя то, что вы слышите, в виде чего-то визуального – объёмов, форм, линий (мы уже делали это выше). Хотя может быть так, что ваш тип восприятия музыки не «пространственный» (а, например, образный: вам легко придумывать сюжеты или ситуации) – тогда попытка «опредмечивания» музыкальной материи вам только помешает. Это нельзя узнать, не попробовав. Но перемещение фокуса на те элементы музыкального устройства, о которых вы, возможно, не задумывались прежде, помогает не потерять внимание, когда вы слушаете что-то необычное и новое.

Очевидно, что пересказать оперу (где герои разыгрывают историю и произносят реплики, как в театре) гораздо легче, чем симфонию (где музыканты в чёрной концертной одежде просто играют на протяжении сорока пяти минут). Разумеется, пьеса под названием «Фонтаны Рима» сообщает воображению больше, чем сочинение, озаглавленное «Соната № 8».

https://www.youtube.com/watch?v=phG5OZcklUA

Присутствие в музыке сюжета называют программностью. Она может проявляться на уровне целой истории, придуманной автором или позаимствованной из литературы. История оговаривается со слушателем отдельно (например, ее могут напечатать в программке концерта) и «вписывается» в музыку так, чтобы публика как будто смотрела невидимое кино. Программность бывает и более условной: пьеса может задавать слушателю направление на уровне названия: картины («Долина звонов»), жанра («Полонез»), образов, включенных в музыкальный текст, – бывает, что кларнет изображает кукушку, а арфы – капли воды.

https://www.youtube.com/watch?v=phG5OZcklUA

Попадаются интересные случаи, когда омузыкаленными оказываются фразы на том или ином языке: их играют инструменты, никто не поёт, не произносит слов – однако мы явственно улавливаем «господи, помилуй» по-русски или «так должно быть» по-немецки, – и это тоже одна из форм программности.

https://www.youtube.com/watch?v=c4t352Vx67E&feature=youtu.be&t=162

Бывает и музыка, которая кажется полностью непрограммной (её принято называть «абсолютной»). К примеру, симфонии Брамса, вроде бы, морят голодом нашу фантазию: никаких красивых образных названий, зашифрованных картинок или фраз.

Однако полностью свободной от сюжета музыка не бывает никогда. На первый взгляд, она – одно из самых абстрактных искусств. Это правда: музыка оперирует ускользающими от конкретики, неосязаемыми и невидимыми объёмами информации. Чтобы их описать, приходится приравнивать их к тому, что можно потрогать или увидеть.

Но именно отсюда произрастает её «неизбежная» образность и сюжетность. Мы говорим «тяжёлые басы», «густое голосоведение», «высокие» и «низкие» звуки, словно басовый звук и правда тяжёл, как чемодан, голосоведение – густое, как кудрявые волосы, а звуки располагаются в каком-то воображаемом пространстве друг под другом. В абстрактных музыкальных фразах мы различаем обороты и интонации, свойственные человеческой речи: утверждения, перечисления, вопросы, возгласы; узнаём разные её виды – от шёпота до крика.

Может показаться, что слушать музыку, в которой есть программа, гораздо легче, чем абсолютную. Действительно: увлекая нас сюжетом или предлагая уже готовый образ, композитор запускает наше воображение и дольше удерживает внимание.

С другой стороны, программа часто оказывается куда менее захватывающей, чем музыка: она может быть малоинтересной, утратившей актуальность и увлекательность с какого-нибудь XIX века, когда она была придумана. Музыка, как раз из-за своей абстрактной природы, стареет и утрачивает своё действие гораздо медленнее, чем слова, – поэтому, цепляясь за программу, вы можете не усилить, а испортить своё впечатление от произведения.

Чем больше музыки вы будете слушать, тем чаще будете замечать, что конкретная образность – прописанная композитором или придуманная вами – не только не помогает, но даже мешает восприятию. Люди с развитой фантазией наполняют музыку целыми сюжетами, детализированными картинами, которые они могут воспроизводить и пересказывать. Это позволяет слушателю ненадолго стать соавтором композитора и исполнителя, ещё одним интерпретатором.

Но слушая ту же музыку в другой раз, такие люди почти всегда стараются реконструировать прошлое удовольствие, воссоздавая тот же образ и сюжет – часто даже повторяющимися словами: «для меня это сочинение – про…». Это может обеднить и упростить слушание, делает невозможными неожиданные ассоциации и параллели. Слух подключает к работе нашу речь: мы формулируем свои впечатления словами и задействуем знания, которые хранятся в памяти также в виде слов. Однако музыка даёт нам шанс пережить нечто сверхъестественное, не нуждающееся в поэтическом описании. Музыка работает с событиями, временем, памятью, формой – поэтому лучше держать внимание в этой плоскости, а не переключаться на более простое и более соблазнительное: «…эти пассажи напоминают мне лунный свет, дрожащий на глади озера».

В этой части книги в пятидесяти очень коротких главах собрано всё самое важное, что произошло в музыке от Средневековья до недавнего прошлого. Там, где это логично, рассказ может немного уходить вперёд по хронологии (например, если речь о развитии какого-то явления в культуре одной страны), затем возвращаться и «догонять» уже описанные события. «Кратчайшую историю» можно читать подряд, но это вовсе не обязательно. Она будет полезна, если вы идёте на концерт или слушаете запись, и хотите понять: в какой части музыкальной истории находится то или иное сочинение или автор? Что было до и после? А одновременно, но в другой стране? Идеально будет сочетать «Кратчайшую историю» с грамотным поиском в интернете. В этой книге эпохи и стили описаны системно и централизованно, поэтому вы сможете понять, откуда взялось явление и как оно связано со своим временем. В то же время, поискав, вы сможете узнать о нем больше, чем возможно рассказать в маленькой главке.

После каждой главы вы найдёте «перевод» встретившихся в ней терминов – особых слов, без которых нельзя обойтись, говоря о музыке. Обычно они комментируются и в тексте, но дополнительно кратко объяснены в конце.

Ещё к главам прилагаются музыкальные примеры. Для начала – один, по возможности короткий: он поможет быстро составить общее представление о содержании главы. За ним следуют несколько примеров сочинений, которые вам будет интересно послушать, если музыка, описанная в главе, и первый пример-иллюстрация увлекли вас.