Джордан направился к двери, где его уже ждал Антонио, внушительных габаритов швейцар.

– Вот ваш счет за этот вечер, милорд. Желаете расплатиться сейчас или нам послать завтра счет с посыльным вашему поверенному? – спросил он, передав Джордану небольшой свернутый кусок бумаги.

– Я позабочусь об этом сейчас. – Джордан вынул из кармана несколько монет и, не моргнув глазом, отсчитал пятьдесят гиней. – Ваша хозяйка дорого берет за свои услуги. Это довольно приличная сумма для платы за массаж.

– О нет, милорд, вы ошибаетесь. Это плата за услуги Джейн, и ее удвоили по вашей просьбе. Мадам Шарли не берет денег за медицинские процедуры, которые она делает исключительно по доброте сердца.

Антонио посмотрел на Джордана так, словно тот был низшей формой жизни на земле.

И вдруг Джордан ощутил себя таковой. Но ведь, в конце концов, он уходил из публичного дома, и как бы красиво его ни маскировали под элегантный салон, суть от этого не менялась. Откуда ему было знать, что владелица этого заведения рассматривала свои сеансы массажа как безвозмездные медицинские процедуры?

Внутренний голос тут же посоветовал ему прислушиваться к тем сигналам, которые его сердце посылает в мозг. Джордан проигнорировал внутренний голос.

– Я готова, дорогой. Мы идем? – Элизабет подлетела к Джордану, схватила его за руку и вывела из дома номер 14 по Болио Кресент.

– Расскажи мне о мадам Шарли.

Элизабет внимательно посмотрела на сидящего напротив нее в карете Джордана, когда тот выпалил свой приказ, даже не потрудившись подождать, пока она расправит платье. Карета тронулась и покатилась по мостовой. Элизабет прищурилась и взглянула на неотрывно наблюдавшего за ней мужчину.

– Что ты хочешь узнать?

– Элизабет. Не будь такой занудой.

– Я заключу с тобой сделку. Я расскажу тебе то, что мне известно, если ты будешь дотрагиваться до меня в это время.

– Что?! – Джордан, наверное, меньше удивился бы, если бы у кареты вдруг выросли крылья и она поднялась бы в небо над Лондоном.

– Прикоснись ко мне, Джордан. Я всю ночь смотрела, как люди терлись друг о друга, ласкали друг друга, целовались. Это сводит меня с ума.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – резко ответил Джордан. – И если ты думаешь, что заставишь меня на себе жениться, скомпрометировав подобным поведением, то позволь заметить, ты очень сильно ошибаешься.

Элизабет вздохнула:

– Черт бы тебя побрал, Джордан Линдхерст. Дело совсем не в тебе. Впрочем, я в этом, похоже, никого не смогу убедить. Я не хочу за тебя замуж. Ты слышишь меня?

Она вся подалась вперед и с силой ткнула ему в грудь указательным пальцем.

– Я тебя слышу. Ты не одинока в своем нежелании. Его разделяет половина Лондона, а также большая часть Чизвика[4]и добрые две трети шхун на Темзе.

Она проигнорировала его сарказм:

– У меня есть определенные потребности, Джордан. У женщин есть свои потребности. И я устала удовлетворять их самостоятельно. Я хочу знать, что могу заставить мужской член зашевелиться не хуже этой мадам Шарли.

– О чем ты, черт возьми, говоришь? И следи за своей речью. – Джордан с трудом смог выдавить из себя эти слова. Элизабет Уэнтворт, несравненная королева лондонского высшего света, употребляла такие слова и выражения, которые он никогда не ожидал услышать из ее утонченных уст.

– Я видела, как ты на нее смотрел, Джордан. Она спустилась по лестнице, и твои бриджи чуть не треснули, А теперь смотри-ка… – Она наклонилась еще ближе и дернула за свое платье спереди.

Ее груди вывалились из смелого декольте, и Джордан, изумленно наблюдавший за ее действиями в полумраке кареты, вынужден был признать, что они были прекрасным образчиком женских прелестей.

– Видишь?

– Э-э… Да. Очень хорошо вижу. А теперь спрячь их.

Элизабет наклонилась еще ближе к Джордану, так, что он почувствовал ее легкий аромат.

– Нет, Джордан. Вот о чем я говорю. – Она положила ладонь ему на бриджи, чувствуя под рукой бугорок, который появился примерно в то же время, когда ее груди освободились от декольте.

– Это все очень мило. Но смотри-ка. Если я сейчас скажу тебе, что мадам Шарли наверняка любит, когда ее груди берут в рот и сосут.

Под рукой Элизабет член Джордана резко подпрыгнул, и он проклял свое тело за то, что оно так его выдавало.

Элизабет усмехнулась:

– Дорогой, мне нет до этого никакого дела. Если ты хочешь трахнуть проститутку, то на здоровье, никаких проблем. Речь сейчас не об эмоциях, не о любви, не о браке и не о том, чтобы жить счастливо и умереть в один день. Я просто хочу узнать побольше об удовольствии. Хочу, чтобы до меня дотронулись с теплотой и нежностью. Я взрослая женщина, Джордан. Сегодня вечером я видела секс везде вокруг себя. И я тоже хочу получить свою порцию. От человека, которому доверяю. Пожалуйста, не заставляй меня искать кого-то еще.

Она взяла его руку и притянула ее к своей мягкой груди, потом потерла ею свой сосок и вздохнула от удовольствия:

– Ну пожалуйста!

Джордан и сам был на взводе, поэтому не смог выйти победителем из яростной борьбы с самим собой. Все его мысли были полны сероглазой красавицей, его плоть все больше затвердевала, да еще в придачу привлекательная женщина просила его прикоснуться к ее телу.

Черт, он всего лишь мужчина.

– Происходящее не выйдет за пределы этой кареты, Элизабет. Я ясно выражаюсь?

– Конечно, Джордан. Я ведь не хочу, чтобы все узнали, что мне приходится молить о сексе. – Ее полный иронии тон не остался незамеченным для Джордана.

– Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, Элизабет. Я доставлю тебе удовольствие, и все.

– Это все, что мне нужно, дорогой. – Она скользнула на сиденье рядом с ним и прижалась к нему грудью. – Я даже позволю тебе притвориться, что я – это она.

Джордан нахмурился:

– Я всегда уделяю внимание своим партнершам, Элизабет. Я не играю в такие игры.

Элизабет хихикнула:

– Прекрасно. Но ты ведь не можешь запретить мне рассказывать тебе то, что я о ней знаю. Ну же, Джордан. Давай. Дотронься до меня; Я не стеклянная и не рассыплюсь от этого на части.

Джордан вздохнул. Иногда дружба предъявляет к человеку очень высокие требования. Он нагнулся, приблизив голову к груди Элизабет. Ее груди были тугими и полными, и она вздрогнула, когда он мягко поцеловал, нежную окружность, обхватил губами сосок и потянул за него.