Это был последний перелет в их двухдневном путешествии. Накануне они в течение восьми часов летели от Буэнос-Айреса до Эсперансы, аргентинской военной базы, расположенной на оконечности Антарктического полуострова, и там Эшли впервые вдохнула воздух Антарктики. Он, словно глоток ледяной воды, обжег ее легкие. Команда переночевала в казарме, а на следующее утро погрузилась в аргентинский военно-транспортный самолет. Блейкли пообещал, что к полудню они уже окажутся на американской базе Мак-Мердо.

За последние два дня самолеты уже осточертели Эшли. Она мечтала о том, чтобы поскорее оказаться на свежем воздухе и больше никогда не видеть эти летающие гробы.

Она повернулась, чтобы посмотреть, как ведет себя Джейсон. Мальчик сидел через проход от нее, рядом с Беном, и что-то оживленно рассказывал ему, вовсю помогая себе руками. После того как эти двое провели ночь на соседних койках в казарме Эсперансы, они быстро стали друзьями.

Бен заметил взгляд Эшли и незаметно для Джексона улыбнулся ей. Австралиец демонстрировал поистине ангельское терпение, поскольку истории Джейсона могли длиться нескончаемо долго.

— С ним все в порядке, — сказал сидевший рядом с Эшли майор Майклсон.

Она вздрогнула и неприязненно посмотрела на вояку.

— Я не спрашивала вашего мнения.

— Я только хотел сказать… — начал он, а потом тряхнул головой. — Ладно, проехали.

Эшли прикусила нижнюю губу. Ведь он всего-навсего хотел подбодрить ее.

— Извините, майор. Я не хотела нагрубить вам. Просто мне не дают покоя сомнения относительно того, правильно ли я поступила, взяв Джейсона с собой.

Морской пехотинец немного отмяк.

— Ваш парень — молодчина. Он справится.

— Спасибо на добром слове. Но Бен… Он ведь завербовался в команду не для того, чтобы работать нянькой!

Майор улыбнулся.

— Возможно, пообщавшись с Джейсоном, он хоть немного повзрослеет.

Эшли рассмеялась.

— Да, он и впрямь большой ребенок. Ходячий цирк.

— Но дело свое знает. — Майклсон кивнул в сторону Бена. — Я читал его досье. Прославился участием в поисково-спасательных работах, специализируется в разведке пещер. Два года назад ему пришлось спасать группу опытных ученых в пещере Лечугилла.[5]Они пропали, и в течение восьми дней их не могли разыскать. Бен вошел в пещеру один, а вышел оттуда со сломанной ногой и четырьмя спасенными бедолагами. Он понимает пещеры. Это у него что-то вроде шестого чувства.

— Я не знала…

Эшли взглянула на Бена с возросшим уважением. Теперь австралиец и Джейсон резались в карты.

— Ваше досье тоже производит сильное впечатление, — добавил майор.

— О чем же оно вам поведало?

— Вы умеете делать неожиданные открытия там, где, казалось бы, уже исследована каждая пядь земли.

Эшли лишь пожала плечами в ответ на подобный комплимент. Прежде такой сдержанный и холодный, майор теперь сделался на удивление разговорчивым. Решив воспользоваться этой неожиданной метаморфозой, Эшли повернулась к нему.

— Вы знаете о нас так много, читали наши досье. А мне перед вылетом не дали почитать ничего, кроме билета на самолет. Я даже не знаю вашего имени.

— Меня зовут Деннис, — ответил он. — А что до остального, то, когда мы окажемся на базе Альфа, доктор Блейкли проведет подробный инструктаж.

«Деннис Майклсон, — мысленно проговорила Эшли. — Хоть что-то человеческое!»

— Откуда вы, Деннис?

— Из Небраски. У моей семьи ферма недалеко от города Норт-Платт.

— А почему, если не секрет, вы решили пойти в морскую пехоту?

— Это была идея моего брата Гарри. Мы вместе записались туда. Он обожает скорость: автомобили, мотоциклы, стрит-рейсинг и все остальное в том же духе. Не может пройти мимо мотора, чтобы не запустить в него руки. Ему постоянно нужно что-то ремонтировать.

Когда майор заговорил о своем брате, на его лице появилась теплая улыбка.

— А вы? Почему вы решили расстаться с фермой?

— Отчасти ради того, чтобы присматривать за Гарри. Но еще из-за того, что наша ферма, как я уже сказал, находится недалеко от Норт-Платта, а Норт-Платт — недалеко от края света.

— Стало быть, вам захотелось посмотреть земной шар, и вот вы здесь, направляетесь прямиком к его центру.

— Да, — произнес он почти со злостью, — и никогда еще мне так сильно не хотелось вернуться в Норт-Платт.

— Так почему бы вам тогда не бросить все это и не вернуться на ферму?

На лицо майора внезапно набежало облако, а темные брови нахмурились. Он покачал головой, но ничего не ответил. Эшли, однако, не утратила надежду выудить у него хоть что-нибудь еще.

— Как получилось, что вам дали такое скучное задание — охранять кучку ученых?

— Я сам вызвался, — пробормотал Майклсон.

Эшли сморщила нос. Странное решение для карьерного военного. Ни тебе престижа, ни славы. Торчать в самой заднице мира без каких-либо перспектив.

— Почему?

— У меня есть на то причины, — пожал плечами майор, а затем расстегнул ремень безопасности, встал с кресла и ретировался, пробормотав что-то насчет туалета.

Оставшись в одиночестве, Эшли вновь принялась изучать однообразный пейзаж, проносившийся под крыльями самолета. Впрочем, там и изучать-то было нечего. Солнце отражалось ото льда — вот и все.

Чем больше она узнавала о членах своей команды, тем меньше она их понимала. Однако стоит ли этому удивляться! Она никогда не умела понимать людей. Взять хотя бы ее брак. Восемь лет непрекращающегося медового месяца, и вдруг, вернувшись с раскопок раньше обычного из-за приступа тошноты, она застает мужа в их супружеской кровати с его секретаршей! И ведь не было никаких предупреждающих сигналов, которые могли бы насторожить ее. Ни губной помады на воротнике, ни длинных светлых волос на отворотах пиджака. Ничего! Для нее это и по сию пору продолжало оставаться загадкой.

Эшли положила руку себе на живот. Неверность Скотта оказалась далеко не самым ужасным. Эмоциональное потрясение, вызванное его предательством, в свою очередь стало причиной выкидыша. Потеря ребенка едва не уничтожила саму Эшли, и только благодаря Джейсону, которому в ту пору было семь лет, она не свихнулась окончательно.

Даже по прошествии всех этих лет она ощущала безграничность своей потери. Она утратила не только ребенка, но вместе с ним — веру в людей. Она больше не могла позволить себе быть такой же доверчивой и уязвимой, как раньше.