язык ее исполнен желчи, преувеличения и несправедливости. Ничто не может успокоить завистника.

Пустое дело — пытаться угодить завистникам.

Мы подмечаем в людях много пороков, но признаем мало добродетелей.

Легкомысленные люди склонны к двоедушию.

Двоедушные люди легко меняют свои правила.

Мы куда усердней подмечаем у писателя противоречия, часто мнимые, и другие промахи, чем извлекаем пользу из его суждений, как верных, так и ошибочных.

Суровость закона говорит о его человеколюбии, а суровость человека — о его узости и жестокосердии.

Люди всегда ненавидят тех, кому причиняют зло.

Мне жаль влюбленного старика: юношеские страсти губительно опустошают изношенное и увядшее тело.

Люди от природы настолько склонны подчиняться, что с них мало законов, управляющих ими в их слабости, им недостаточно повелителей, данных судьбой, — им подавай еще и моду, которая предписывает человеку даже фасон башмаков.

Мы любим иной раз даже такие похвалы, в искренность которых не верим.

Большинство людей в глубине души презирает добродетель и плюет на славу.

«Не хвали человека, пока он жив» — вот правило, изобретенное завистью и слишком поспешно подхваченное философами. Напротив, я утверждаю, что человека нужно хвалить при жизни, если, конечно, он того заслуживает. Отважиться воздать ему должное надлежит именно тогда, когда зависть и клевета ополчаются на его добродетель и талант. Похвалить от души неопасно, опасно незаслуженно огорчить.

Неизменная скупость в похвалах — верный признак посредственного ума.

Бедность так принижает людей, что они стыдятся даже своих добродетелей.

Даже у молодой женщины меньше поклонников, чем у богача, который славится хорошим столом.

Нервы портятся легче, чем исправляются.

Мы слишком мало пользуемся мудростью стариков.

В старости не увеличивается число друзей: все потери тогда безвозвратны.

Советы старых людей — как зимнее солнце: светят, да не греют.

Не следует ждать больших услуг от стариков.

Мысль о смерти вероломна: захваченные ею, мы забываем жить.

Кто не знает цену времени, тот не рожден для славы.

Подлинно хорошая живопись чарует нас до тех пор, пока ее не начнут хвалить другие.

Светские люди не беседуют о таких мелочах, как народ, но и народ не занимается таким вздором, как светские люди.

Необходимость избавляет нас от трудностей выбора.

ВОЛЬТЕР

ВОЛЬТЕР — НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ МАРИ ФРАНСУА АРУЭ (1694–1778) — ФРАНЦУЗСКИЙ ПИСАТЕЛЬ И ФИЛОСОФ-ПРОСВЕТИТЕЛЬ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ИНОСТРАННЫЙ ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН ПЕТЕРБУРГСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК. БОРОЛСЯ ПРОТИВ РЕЛИГИОЗНОЙ НЕТЕРПИМОСТИ И МРАКОБЕСИЯ, ФЕОДАЛЬНО-АБСОЛЮТИСТСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ. С ЕГО ИМЕНЕМ СВЯЗАНО РАСПРОСТРАНЕНИЕ В РОССИИ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОЛЬТЕРЬЯНСТВА, ПОД КОТОРЫМ ПОНИМАЮТ ДУХ СВОБОДОМЫСЛИЯ, ПАФОС НИСПРОВЕРЖЕНИЯ АВТОРИТЕТОВ, ИРОНИЮ.

Отчизна — это край, где пленница душа.

Нет человека, в котором не было бы чего-нибудь ненавистного, в котором не был бы скрыт лютый зверь, но лишь немногие честно говорят, как они справляются с этим лютым зверем.

Моя любовь к отечеству не заставляет меня закрывать глаза на заслуги иностранцев. Напротив, чем более я люблю отечество, тем более и стремлюсь обогатить мою страну сокровищами, извлеченными не из его недр.

Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать.

Все к лучшему в этом лучшем из миров.

Суди о человеке больше по его вопросам, чем по его ответам.

Главное — ладить с самим собой.

Всегда наслаждаться — значит вовсе не наслаждаться.

Пользуйтесь, но не злоупотребляйте — таково правило мудрости. Ни воздержание, ни излишества не дают счастья.

Мы потому клеймим ложь наибольшим позором, что из всех дурных поступков этот легче всего скрыть и проще всего совершить. Слезы — это немая речь.

Люби истину, но будь снисходителен к заблуждениям.

Не все, что является фактом, заслуживает того, чтобы быть описанным.

К живым следует относиться доброжелательно, о мертвых же нужно говорить только правду.

Никто, конечно, не рождается на свет с уже готовыми понятиями о праве и справедливости, но человеческая природа устроена так, что в известном возрасте эти истины естественным образом вырабатываются.

Честного человека можно преследовать, но не обесчестить.

Труд часто является отцом удовольствия.

Чем более читаете, не размышляя, тем более уверяетесь, что много знаете, а чем более размышляете, читая, тем яснее видите, что знаете еще очень мало.

Жить — значит, работать. Труд есть жизнь человека.

Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока, нужды.

Никогда не бывает больших дел без больших трудностей.

Видеть и делать новое — очень большое удовольствие.

Не дело создано для мысли, а мысль создана для дела.

Человек создан для действия. Не действовать и не существовать для человека — одно и то же.

Ленивые всегда бывают людьми посредственными.

Честь — это бриллиант на руке у добродетели.

Торжество разума заключается в том, чтобы уживаться с людьми, не имеющими его. Многочисленность фактов и сочинений растет так быстро, что в недалеком будущем придется сводить все к извлечениям и словарям.

Он, должно быть, невежественный человек, поскольку отвечает на все вопросы, которые ему задают.

Теории подобны мышам: они проходят через девять дыр и застревают в десятой.

Люди мало размышляют, они читают небрежно, судят поспешно и принимают мнения, как принимают монету, потому что она ходячая.

Выдать чужой секрет — предательство, выдать свой — глупость.

Чтобы добиться успеха в этом мире, недостаточно быть просто глупым, нужно еще иметь хорошие манеры.

Глуп тот человек, который остается всегда неизменным.

Признательность не всегда красноречива. Сколько нелепостей говорится людьми только из желания сказать что-нибудь новое.

Когда сказать нечего, всегда говорят плохо.

Прекрасная мысль теряет всю свою цену, если дурно выражена, а если повторяется, то наводит на нас скуку.

Знать много языков — значит, иметь много ключей к одному замку.

Язык имеет большое значение еще и потому, что с его помощью мы можем прятать наши мысли.

Способ нагнать скуку состоит в том, чтобы говорить решительно все.

Искусство быть скучным состоит в том, чтобы говорить все.

Что сделалось смешным, не может быть опасным.

Откапывая ошибки, теряют время, которое, быть может, употребили бы на открытие истин. Объясненная шутка перестает быть шуткой.

Читая авторов, которые хорошо пишут, привыкают хорошо говорить.

Читая в первый раз хорошую книгу, мы испытываем то же чувство, как при приобретении нового друга. Вновь прочитать уже читанную книгу — значит, вновь увидеть старого друга.

Книги на злобу дня умирают вместе со злободневностью.

Почему не поднять голос против злодеев прошлого, знаменитых основоположников суеверия и фанатизма, тех, кто впервые схватил на алтаре нож, чтобы отдать на заклание строптивых, не желающих принять их воззрения?

С религией получается то же, что с азартной игрой: начавши дураком, кончишь плутом.

Самый нелепый из всех деспотизмов, самый унизительный для человеческой природы,