Как феминистка я полагаю, что психотерапия семейных пар представляет собой процесс сотрудничества в рамках особого социального ритуала. Регулярные встречи, которые проходят в одном и том же месте в назначенное время, определенный размер оплаты, экспертное мнение терапевта – все это составляющие общего психотерапевтического ритуала. Он может напоминать визит к врачу: поиск и определение «недуга» и его причин, постановка диагноза и назначение лечения. Ритуал может быть похож на исповедь или на обучающий тренинг. Я предпочитаю видеть в терапевтическом ритуале прежде всего «консультацию» с элементами обучения, ориентированную на инсайт и улучшение межличностных отношений. И поскольку психотерапия предполагает одновременно проявление и эмпатии, и объективности, такой опыт общения оказывается уникальным и глубоко личным.

Я считаю, что терапевтическая консультация – это процесс объединения усилий, формирующийся в соответствии с запросами и пожеланиями клиента. На мой взгляд, идеальным способом сотрудничества взрослых людей является свободное общение, основанное на взаимном доверии и уважении (а не просто обмен какой-либо информацией). Соответственно, я придерживаюсь норм феминистской этики относительно ответственности терапевта и прав клиента, когда рассказываю о своем образовании и опыте работы, когда воздерживаюсь от привычной интерпретации критических отзывов клиента как «сопротивления» (или от использования другого, более удобного ярлыка), когда информирую клиентов о возможности найти альтернативу психотерапии и о потенциально вредном побочном воздействии терапии[23].

* * *

Для того чтобы сотрудничество стало более успешным, я использую следующие стратегии достижения изменений, которые являются фундаментальными «планами действий» и лежат в основе всех применяемых мною методов:

1) Формирование психотерапевтических отношений: достижение взаимопонимания между клиентом и психотерапевтом и закрепление позитивных изменений, достигнутых клиентом (например, использование «переноса» и «терапевтического альянса»).

2) Преобразование или изменение смысла происходящего: оказание помощи в изменении прежних и формировании новых установок клиента, т. е. изменение его представлений, ожиданий, фантазий и т. п., ограничивающих личностную идентичность; расширение сферы личностного смысла происходящего (применение интерпретаций и парадоксальных терапевтических интервенций).

3) Получение новых знаний: помощь в развитии новых умений и навыков, в овладении новыми моделями поведения для более успешного взаимодействия с окружающей средой, и особенно для общения с близкими людьми (применение бихевиоральных методов или «домашнего задания»).

4) Расширение сферы понятий для придания иного смысла происходящему: обучение клиента, освоение им новых понятий и стратегий мышления, способствующих более четкому и ясному пониманию человеческой мотивации, ответственности, взаимной поддержки и эмпатии в личной жизни и межличностных отношениях (обучение клиента техникам интерпретации сновидений).

Юнгианские методы отвечают этим базовым стратегиям в той степени, в которой они совместимы с феминистским подходом к терапии, так как позволяют объяснить целесообразность применения конкретных терапевтических концепций и оказывают влияние на наш подход к терапии. Вклад Юнга в практическую психотерапию можно назвать революционным, но, тем не менее, он до сих пор остается недооцененным и недопонятым. Как феминистка и юнгианский психолог, я концентрирую внимание на тех четырех аспектах вклада Юнга в психоанализ и психотерапию, которые близки моей работе: необходимость восстановления доминирующей сознательной установки, важность устранения проекций анимуса и анимы, процесс индивидуации, а также идея конкурирующих психических реальностей в интерактивном поле (как в межличностном, так и в интрапсихическом). Рассмотрим каждый из этих аспектов.

Значение, которое Юнг придавал доминирующей сознательной установке как области терапевтического воздействия, согласуется с теорией феминизма. Терапевты – приверженцы феминистской концепции – помогают своим клиентам оценивать себя и партнера в межличностных отношениях, особенно если речь идет о бессознательном приписывании второсортности или превосходства, связанных с определенной половой идентичностью.

В 1929 г. Юнг писал: «Невроз или любой другой психический конфликт гораздо больше зависит от индивидуальной установки пациента, чем от истории его детства. Задача психотерапии заключается в изменении сознательной установки»[24]. Концентрация внимания на ситуации «здесь и теперь» и на существующей в данный момент установке клиента позволяет наблюдать «человека в конкретной ситуации» (по выражению социальных работников, особенно чутких к той обстановке, которая нас окружает). Я подчеркиваю важность влияния интрапсихических и интерперсональных аспектов, которые проявляются в отношениях между клиентом и другими значимыми для него людьми, включая психотерапевта. Кроме того, я отмечаю доминирующее влияние культуры белых американцев и непосредственное влияние латиноамериканской культуры на сферу межличностных отношений.

Используя концепцию комплексов Юнга, я обращаю особое внимание на существующую в данный момент у клиента установку в интрапсихической области и в сфере межличностных отношений. Комплекс – это совокупность образов, идей и чувств, связанных с иррациональными побуждениями или мотивациями. Например, человек может осознавать наличие комплекса, сформировавшегося на основе ощущения телесного образа Я, полностью или частично в зависимости от того, в какой степени он осведомлен о нем. А комплекс, сформировавшийся на основе вытесненных или подавленных аспектов половой идентичности, может быть полностью неосознаваемым.

Комплекс в межличностных отношениях – это привычный круг действий, символических образов и эмоций, сформировавшийся в связи с переживанием некоторых типичных жизненных ситуаций. Примерами комплексов, существующих в повседневной жизни, могут служить «Эго-комплекс», «Отец», «Мать», «Ребенок» и «Герой». Эти комплексы – не рациональные дискретные образования, а скорее состояния бытия в его типичном выражении. Понятие комплексов способствует пониманию иррациональной коммуникации в межличностном общении – между двумя людьми или в целой группе, например, в семье. Бессознательные комплексы могут препятствовать целенаправленным, рациональным способам общения; они мешают человеку ощущать себя личностью и видеть личность в другом человеке.

Если переживание комплекса происходит исключительно во внутреннем плане, человек воспринимает комплекс как внутренний конфликт, который можно назвать конфликтом между комплексами. Как правило, это конфликт между Эго-комплексом личности, или Я как субъектом намеренного действия, и каким-то другим, менее осознанным комплексом. Отыгрывая бессознательный комплекс, человек становится неуравновешенным и легко выходит из себя; он пребывает в странном настроении, постоянно испытывает беспричинную тревогу. Если переживание комплекса затягивается, отыгрывание происходит и в межличностной сфере, в отношениях между людьми. Один человек отыгрывает свой комплекс, затем в этот процесс включается другой и, в свою очередь, по-своему отыгрывает этот комплекс.