Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я даже вздрогнула от мелькнувшей, словно вспышка, мысли: а вдруг я ее больше не увижу? Мою Гихалью? Я нервно замотала головой, отгоняя эту глупость. Снова посмотрела на ворота. Имя, возраст, раса, адрес и дата регистрации. Ниже виднелось еще что-то, но мне было не видно из-за голов стоящих впереди. Что еще может там быть? Я нервно облизала губы и поднялась на цыпочки, но тут же сжалась, стараясь стать как можно меньше, незаметнее. Я не поверила своим глазам.
Не может быть!
Я глубоко вздохнула, пытаясь совладать с охватившей меня дрожью. Даже зажмурилась. Вновь осторожно выглянула. Нет, глаза не лгали. Прямо под сводкой красовалась красная табличка, призывающая любого, кто узнает о моем местонахождении, немедленно сообщить в коллегию. Или доставить самостоятельно, не причиняя физического вреда. За триста курантов Галактического совета.
В ушах загудело. Я даже не сразу поняла, что толпа толкала в спину, подгоняя меня к турникету. Не причиняя физического вреда? Они спятили? Триста курантов… Вполне прилично для Эйдена.
Кто-то задорно присвистнул:
— Ха! Вчера вечером было двести пятьдесят!
— Подожди с недельку — под тысячу доползет!
Голову повело, казалось, если бы не плотная толпа вокруг — я бы упала. Триста курантов… Зачем? Бывало, сводки местных преступников тоже вешали над портовыми воротами, но ни за одного из них не предлагали денег. Максимум, на что мог рассчитывать бдительный гражданин — это благодарность коллегии и единовременное снижение какого-нибудь побора. И только сейчас я поняла, что если вывесили здесь, то рассылали оповещения и фактуратам. Значит, весь Эйден знает, что за меня предлагают деньги. Как за самого отъявленного преступника. Для полноты картины следовало изменить формулировку: «Доставить живой или мертвой».
Я старалась взять себя в руки. Преступления я не совершала. И я не солдат, чтобы линчевать меня за неподчинение приказу. Я глубоко вздохнула, выпрямилась. Я удостоверюсь, что асторцы убрались, и сама явлюсь в коллегию. Немедля. На своих ногах и по собственной воле. Главное, чтобы меня не узнали и не опередили. Еще такого позорища не хватало! Всему есть предел!
Стража возле турникета все же была. Может, она была и раньше, просто я не обращала внимания потому, что нечего не опасалась. К счастью, меня очень удачно вынесло толпой на предпортовую площадь. Я надвинула поглубже капюшон, поправила рюкзак, обошла стороной ворота и зашагала вдоль внешней ограды, украдкой поглядывая через решетку на бескрайнее взлетное поле.
Дичь! Я даже улыбнулась собственным мыслям и едва заметно качнула от недоумения головой. Все казалось настолько абсурдным, что утрачивало реальные черты. Словно кто-то зло пошутил. В горле пересохло. Я вспомнила про бутылку с оставшимся глотком воды, устроилась у ограждения и долго ковырялась в рюкзаке, пользуясь возможностью смотреть на поле. На Эйдене почти ежеминутно кто-то причаливал, кто-то улетал. Маленькие суденышки роились звенящей, искрящейся на солнце мошкарой. Регулярные пассажирские суда возвышались над полем степенными доминантами разной степени потрепанности. Корабли территорий Галактического совета в основном были широкими и плоскими, и пространство хорошо просматривалось далеко вперед.
Я с облегчением выдохнула, чувствуя сиюминутную блаженную слабость. Асторцы убрались! Убрались! Скорее всего, еще несколько дней назад, пока я зверем сидела в камнях! Их проклятые суда ни с чем не перепутать: они тянулись вверх и напоминали стальные многоэтажные дома с выгнутыми глянцевыми брюхами и иглоподобными шпилями. Заметишь, даже если не захочешь!
От волнения меня бросило в жар, зажгло щеки. Какое облегчение! Теперь прямиком в коллегию. И пусть они объяснят, что здесь творится!
Я нашарила взглядом большой камень и опустилась, вытягивая гудящие ноги. Только теперь поняла, насколько устала. В коллегию с и домой, к моей Гихалье… Я откупорила бутылку, поднесла к губам и запрокинула голову, придерживая капюшон и щурясь от солнца. Выцедила последний глоток воды. Влага смочила губы, просочилась в горло. Взгляд невольно скользнул по крыше здания порта и замер. Я зажмурилась, снова открыла глаза, чувствуя, как от ужаса мгновенно похолодели руки. Я поперхнулась, заходясь кашлем, поспешила встать и спрятать лицо — из-за портового строения торчали сверкающие на солнце шпили трех асторских кораблей.
Проклятые сволочи все еще были здесь.
8
Ноги словно пристыли, стали тяжелыми. Я вновь подняла голову, в надежде обнаружить, что игра воображения и мои страхи сыграли злую шутку. Но ничего не изменилось. И что-то холодное и острое кольнуло внутри. Какое-то неотвратимое тайное понимание: все это не просто так. По хребту прокатила морозная волна, заставившая меня содрогнуться. Теперь все связывалось в единый удушающий узел…
Гихалья всегда говорила, что надо уметь видеть знаки, которые дает Великий Знатель. Он посылает их неосознанным роковым чувством, сиюминутным, как удар молнии. Первое ощущение, первая мысль. Даже если ты не в силах понять их — нужно запомнить, чтобы потом постараться разобраться. Гихалья признавалась, что именно это чувство подсказало ей приютить меня.
Мое же не подсказывало — вопило. Я каждой клеточкой кожи ощущала разлившуюся в пыльном воздухе опасность, нависшую надо мной. Шальной порыв ветра сорвал капюшон, обнажая голову. Я возилась слишком долго, чтобы вернуть его на место — пальцы не слушались. Увидела в каком-то мутном горячечном мареве, как один из стражников у ворот что-то сказал другому и направился в мою сторону. В ушах зазвенело от напряжения. Я развернулась и зашагала прочь. Старалась идти не слишком быстро, чтобы не навлекать на себя подозрений, но боролась с мучительным желанием сорваться на бег. Так я выдам себя с головой. Впрочем, может, уже поздно…
Я украдкой оборачивалась, но эти быстрые взгляды мало чем помогали — я упустила стражника из виду, но боялась тешить себя надеждой, что он давно отстал. Уже натешилась… Эйфория, охватившая меня всего пару минут назад, бесследно исчезла. Лопнула, словно мыльный пузырь. Теперь я чувствовала лишь страх. Безотчетный и почти пожирающий. Я чувствовала себя зверем. Одеревеневшие ноги едва слушались. Казалось, один неверный шаг — и они не выдержат моего веса. А перед глазами теперь непрошено всплывали страшные картины того отвратительного спектакля, который устроили эти твари на площади Эйдена. Я старалась гнать эти видения, но они были так близки, так реальны, что я будто ощущала кожей обнаженного тела резкие
