На палубе Белян встретил тяжелым клинком еще одного корсара, но меч завяз в вражеской кольчужке, хрустнул. Белян взъярился всерьез. Схватил обломок весла в полторы сажени. Вскочил на сложенные в центре судна бочки. Стал крушить головы разбойников, заодно сталкивал их в воду.

Лучники торопливо натягивали тетиву, но в свалке битвы стрелы летели мимо. Да и кое-какие из них Сивел умудрялся отмахивать трофейным топором. Ленок, который в качестве трофея подобрал лишь кривой нож, мгновение посоображал, юрко кинулся к борту и принялся рубить-пилить абордажные веревки. И то! Пиратский дракар уже накренился на нос. Ленок рубил и пилил, рубил и пилил!

Корсары заметно растерялись. Многие из них уже барахтались в воде, их давило бортами.

Дракар быстро уходил под воду. Вервие, сцепляющее оба судна, лопалось уже и без помощи юркого Ленка. Борт черпал воду. Наконец лопнула последняя веревка. Судно будто отшатнулось от чужого дракара. Тот, стреляя фонтанами брызг и крутя водовороты, ушел под воду полностью. Пошумели всплески и пузыри. Но волны сгладили. Никого и ничего. Лишь редкие из корсаров еще пытались держаться на плаву, но тяжесть доспехов тянула на дно. И вскоре – никого и ничего. Как не было… Тишь да гладь.

* * *

Тогда считать стали раны. После яростной схватки половина защитников погибла. Остальные зело поранены.

Новгородцам тоже досталось. У Беляна – легкие раны, а все равно неприятно. Сивела, по сути, спас наспех нахлобученный чужой шлем – вражеский топор прорубил его на полпальца, оставил всего лишь царапину на темени, но порядком контузил. А вот Ленок тяжко охал. Стрела засела в плече, в бедре кровоточила рваная рана, а мизинец правой руки и вовсе канул.

Кальф Тормсон не замедлил с наградой – милостиво пожаловал новгородцам новые рубахи, кожаные куртки и штаны. С них сняли ошейники и дозволили свободно передвигаться по судну. Особо отличил хозяин Беляна – подарил нож в медных ножнах, отделанных янтарем и серебром. Оно и хорошо, но еще б лучше, если Кальф Тормсон окончательно их освободит, всех троих. В конце концов, заслугу новгородцев в спасении целого судна с ценным грузом переоценить невозможно.

– Ох, Белян, хоть и тяжко нам, особливо мне, но дай боги тебе долгой и счастливой жизни и красавицу жену! Как это ты надоумил нас на эту битву?! – Ленок вымученно улыбнулся. – Стрелу б вытащить, а? Загниет ведь, братцы! Лекаря бы…

Сивел пошел по разгромленному судну, приглядываясь. Приметил воина, ловко обматывающего тряпицами раны своих товарищей. Подошел, позвал жестами. Тот отмахивался, видя перед собой раба. Но Сивел цепко ухватил его за плечо и сжал крепко, очень крепко:

– Лекарь?

Тот кивнул, сморщившись от хватки.

– Как звать?

– Веф…

– Пошли, Веф. Помощь твоя нужна.

Попробуй не подчинись. Сивел хватку так и не ослабил. Лекарь подчинился.

Через полчаса обломок стрелы был выковырян из кровоточащей раны. Ленок орал и корчился, но дело было сделано. Рана промыта, тугая повязка наложена.

* * *

Куда теперь? В Ярлсхов. Городок такой, прибежище викингов на подступах к Британским островам. Бывали, бывали славные походы и набеги на богатую Англию, Уэльс, Эйрин[4]. Хорошие товары и много рабов привозили из тех краев. Но времена походов миновали. Королевская власть окрепла, и викинги постепенно стали оседать в городах и поселках, занимаясь трудом бондов или рыбаков. Ан память о недавнем прошлом никуда не делась. Дай только повод, и забурлит кровь в жилах. Вчера – купец, нынче – воин. Тот же Кальф Тормсон – живой пример.

В Ярлсхове сгрузили товар, приняли на борт новый груз – бревна. Готовилось новое плавание. Причем без Кальфа Тормсона. Тот оставался в городке – что-то здесь у него за дела. То ли купеческие, то ли воинские. А бревна – прямым ходом по морю к родному дядюшке Кальфа. Через день, через два, через три. Ждем у моря погоды. Как южный ветер подует, так стронемся. А пока можете прогуляться, что ли. Почти полная свобода! Полная, да неполная.

Белян и Сивел неспешно бродили по городку со следами былой славы и величия. Но следы те почти напрочь стерлись. Захудалый городишко, мрачные дома, крошечные оконца затянуты бычьими пузырями… Ленок отлеживался. Раны все-таки воспалились, он то и дело метался в жару.

Лето кончалось, и по ночам становилось холодно. Дожди, ветер, туманы с моря. Сразу же за городком – крутые холмы, поросшие травой, уже пожухлой. Отары серых овец ползали по ним грязными облачками. Тоскливо… Хотелось домой, на привольный Волхов, в леса, на охоту, к своим родным и друзьям.

– А остались ли друзья? – спрашивал Сивел. – Небось всех побили, а которые остались, в бега подались или в порубах сидят.

– Это так, братка. Когда еще придется свидеться со своими.

– В такую даль занесли нас боги, что выбраться без их воли никак не можно. Жертвы нужны.

– Жертвы, конечно, хорошо, но нас еще понесет куда-то. Нашу посудину лесом загрузили. Скоро в путь, опять на веслах спину гнуть.

– Доля наша горькая, горемычная. Худо, Белян…

– Худо-то худо, но как там Ленок тебе говорил? Все в сравнении познается. Ему сейчас много хуже, чем нам.

– Выдюжит, баламут. Молодой и жилистый. Еще нас с тобой переживет. А по-ихнему как быстро раскумекал?!

– Чтоб он так же быстро выздоравливал.

– Тоже верно… А ты, Белян, чего не учишь речь ихнюю? Без этого нам пропадать.

– Не идет в голову. Злость берет.

– Если так, как давеча в море, то пусть чаще тебя она берет. Может, еще какой хабар случится.

– Лучший бы хабар – свобода. А теперь, когда Кальф здесь останется, а мы далее поплывем, думаешь, вспомнит кто о наших перед ним заслугах? Так что одно остается – ждать случая и молить богов.

– Богов-то много, у каждого их целая толпа. Вон и варяги тоже не знают, каким молиться.

И старых не хотят забывать, и новые еще не укоренились. Вроде нас.

– То ихнее дело, Сивка. А наших богов надо при себе оставить. Негоже веру менять. То князьям да боярам охота метаться, а нам ни к чему.

– Да мне все едино. Но раз богов много, как найти самого главного и могучего? Как найти покровителя судьбе?

– Держись за своих и не думай больше ни о чем.

– А вот Ленок все думает и примечает. И не вредит это ему. Как тут быть?

– То волхвы да кудесники разные кумекают, а нам не пристало.

* * *

Подул южный ветер. Туман угнало в полночные края, море по-летнему засинело. Под писк чаек судно с новгородцами и новыми гребцами отвалило от причала. Надулся упругий полосатый парус.

– Куда теперь нам бежать с ветром-батюшкой? – тихо спросил Сивел у пространства.