— Непременно загляну на огонек, — продолжал виться вокруг него незнакомец. — Да и вы уж не забывайте, заходите. Сами захотели в нашу компанию! Так присоединяйтесь!

— Какую компанию? — одними губами прошептал Василевский. Ему стало казаться, что черноволосый начал то пропадать, то появляться. Или это у него просто в глазах зарябило от постоянного мельтешения?

— Как, разве вы еще не поняли? — Обладатель острой улыбки замер и стал медленно растворяться в воздухе. Андрюха попятился, запнулся за свою же ногу, чуть не упал.

— Что за черт? — прошептал он, в панике оглядывая пустую улицу. Но тут до его напряженного слуха стали доноситься обыкновенные уличные шумы — стук колес по брусчатке, топот ног, звонки открываемых дверей магазинов, голоса. Мимо прошла пара пожилых туристов. Покачиваясь на камнях мостовой, пропылил мини-вэн. Прошла стайка детей в оранжевых светоотражающих жилетках.

Андрюха сглотнул и закрыл глаза. Досчитал до десяти. Открыл глаза. Все осталось как раньше — люди, машины, магазины, бесконечный ряд домов. Он протянул руку, словно хотел убедиться в том, что перед ним никого нет. Пальцы коснулись грубой холщовой ткани. Василевский вздрогнул, и наваждение исчезло. Перед ним была пустота.

— Ничего себе! — Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз глубоко продышаться. — Спать пора! Спать! — заторопился он, давая себе слово никому о случившемся не рассказывать. Мало ли что может потом произойти.

Андрюха спешил вниз по улице Пикк. По сторонам мелькали бесконечные витрины кафе, откуда-то вкусно пахнуло ванилью и корицей. А вот и шпиль их церкви. Улица побежала дальше, а Василевский резко свернул в проулок, нашел нужную арку. Прежде чем взяться за ручку старой, утопленной в толстой стене двери, Андрюха попытался успокоиться. Не получилось. Плеча словно коснулась легкая рука. Он оглянулся. В колодце двора уже поселилась ночь. И в ней кто-то был. На мгновение вспомнилось — острая улыбка, узкое лицо, черные густые волосы. Что-то было еще… А! Человек чуть прихрамывал, будто одна нога у него была короче другой.

Скорее спать!

В холле на корточках сидел Бокштейн и смотрел в темную нишу под лестницей. На ступеньках у него над головой топталась Ленка.

— Ну, чего у вас? — остановился перед Вадимом Андрей.

— Там кто-то есть, — сообщил Бокштейн.

Василевский сдержался, чтобы не пнуть одноклассника под торчащий зад.

— Крыса, — предположил Василевский.

Лена тихо взвизгнула и подобрала одну ногу, словно предполагаемая крыса уже бежала к ней по ступенькам.

— Нет, Маргарита Викторовна уверяет, что в нишу вошел какой-то человек. В черном. Потом мы стали всех обзванивать, и выяснилось, что ни у кого не работает телефон. Только до тебя достучались.

В черном… По спине Андрюхи пробежал нехороший холодок. Он вгляделся в углы темного холла. На мгновение ему показалось, что он снова видит своего странного знакомца.

— А вы чего, никуда не ходили? — чуть заикнувшись, спросил он. Хотелось говорить. Хотелось двигаться. Только не высматривать по углам призраков.

— Мы по площади погуляли и сюда пошли, — пискнула со своей верхотуры Ленка. — Маргарита Викторовна ногу подвернула.

— Правда, перед этим мы встретили трубочиста. — Вадим все еще изучал углубление ниши.

— Кого?

Андрюху начало потихоньку трясти. Трубочиста, значит? А перед этим был спортсмен-любитель в красном, ему только слово RUSSIA на спине не хватало. Да к нему какой-то черный заглянул. Так… пора лечиться. Ко врачу кто последний? Я за вами! И зачем он отпустил Ким? Где ее теперь носит?

— Есть такая профессия — трубы чистить. — Вадим с трудом поднялся на затекшие ноги.

— Тут печки топят? — Василевский не мог понять, куда клонит приятель. Мозги у него норовили закипеть.

— Насчет печек ничего не скажу, не видел, — Бокштейн был все так же размерен. — Но трубочисты по улицам ходят, значит, можно сделать вывод, что кому-то они нужны. К тому же встреча с трубочистом сулит удачу. Если подержаться за его пуговицу и загадать желание, оно непременно сбудется. Статистика.

Андрюха потряс головой. Бред какой-то.

— Ну, и где ваша удача, если Маргарита ногу подвернула? — мрачно спросил он.

— В этом удача и состоит — мы вернулись. Больше что-то никого не видно.

— Чего ты мелешь? Забрели в какой-нибудь бар и пиво глушат.

— Здесь до двадцати одного не наливают.

— Телефоны не работают! Они в подвале сидят!

— И Ким?

Андрюха смутился. Очень хотелось рассказать о странном встречном, но он боялся, что его посчитают сумасшедшим.

— Танька встретила наших, и они пошли вместе.

— Ким с Борзовым не пойдет, — подала голос Лена.

— Она не знает, где гостиница.

— Инга тоже с Борзовым не пойдет, — занудной пилой зудела Голубева.

— Нет никакого бара. — Вадим пристально смотрел на одноклассника.

Андрюху передернуло. И черный этот все не выходил из головы. Да и Ким должна была уже давно вернуться.

— Ну, хорошо, — сделал вид, что сдался Василевский. — Трубочист к удаче, а что там у нас с неудачей? Ты хочешь сказать, что все наши повстречали черта?

— Зачем? Достаточно встретить палача. Ты экскурсовода сегодня слушал? Она нам об этом рассказала. — И отвернувшись, добавил: — Как будто бы специально. Все твердила, что нам пригодится.

— С тем же успехом ты можешь ждать, что дорогу тебе перебежит шкаф. Какие палачи в двадцать первом веке?

— Люди в красном. Палачи ходили в красных одеждах, чтобы их было видно издалека и народ успевал уйти с их дороги.

— Люди в черном, люди в красном… — Андрюха замер, не договорив. — В красном! — ахнул он, опускаясь на ступеньку. — Он был в красном! Танька у него пошла имя спрашивать.

— Зачем? — снова подала голос Лена.

— Все это легенда про Олева. Ким говорила, что узнать имя слишком легкое задание… Погоди! — приподнялся он. — Так что же это выходит — этот красный всем повстречался?

Всем красный, а ему черный! Это получается, что он теперь в тень превратится?

— Маловероятно, если учесть, что все пошли в разные стороны.

Какое-то время ребята смотрели друг на друга. И вдруг Андрюха коротко рассмеялся.

— Разыгрываете, да? — Он переводил взгляд с одного лица на другое. — Дурака нашли? Все пропали! Не смешите меня! Это же не Бермудский треугольник, чтобы здесь пропадать!

Андрюха помчался наверх. Третий этаж был тих. Он нырнул в свою комнату, где расположился вместе с Вадимом, оглядел низкие балки, упирающиеся в белоснежный потолок, метнулся в соседний номер, к Мамкину и Борзову с Акопяном. Комната была заперта, за дверью тишина. У Наток тоже. И только у Маргариты Викторовны горел свет, звучала музыка.