Перспектива ходить в платье чьей-то почившей бабушки мне не нравилась. Я недоверчиво покосилась на Энди. Он сказал, что не раз уже проделывал такое. То, что нам не пригодится, можно подкинуть потом на место, и пусть все идет своим чередом.

– Не бойся, нам ничем не грозит кража кучи пыльных тряпок. Конечно, ты права, большинство из них – ветошь, но будет весело. Поверь мне!

Давненько я не впутывалась в авантюры. Если мне что-то было нужно, Кора щедро распахивала кошелек. Сейчас я понимала, что завишу от ее денег, как наркоман от дозы.

– О'кей! – сказала я и потушила сигарету.

Мимоходом я постучала в дверь Катрин и поручила ей охранять сон Бэлы.

И правда, мы отлично развлеклись, охотясь на мешки с пожертвованиями в самом богатом квартале города. Мы подъезжали исключительно к самым роскошным виллам, при этом особняки в духе Гауди имели у нас лучшие шансы. Азарт Энди заразил меня. Понизив голос, как заговорщики, поминутно хихикая, мы быстро закидывали мешки в машину, пока не набили ими салон до самой крыши.

Посреди кухни мы распотрошили первый мешок. Интересно, что выкидывают богачи? Им спокойнее спится с сознанием, что их старые носки донашивают благодарные оборванцы?

Сперва мы наткнулись на мужские пиджаки, добротные и, видимо, дорогие, но безнадежно старомодные. Энди примерил парочку: посмешить однокурсников годятся, жаль – велики. Под пиджаками на дне мешка обнаружилось около десятка бюстгальтеров. Вытертые, желтые или серые от старости – такие у меня уже есть. Мы снова сложили все в мешок и вытрясли следующую партию.

– Фу! – сказала я. – Ну и запах! А постирать не догадались? В этом я копаться не стану.

Энди тоже брезгливо скривился и запихал тряпье обратно.

Лишь восьмой мешок порадовал: заботливые руки сложили в него чистые глаженые вещи. Я вытянула шелковую ночную рубашку, украшенную тонкой, нежной вышивкой. На талии сборка, теперь такие не в моде, хотя качество отличное – выглядит как приданое невесты из королевского дома. Еще обнаружились элегантные платья, слегка побитый молью кашемировый свитер, расшитое бисером вечернее платье, зимнее пальто из тонкого английского сукна, почти новое, и несколько мужских вещей, видимо, с плеча высокого худого пожилого мужчины. Нашей радости не было предела: дурачась, мы перемерили почти все, что нашлось в мешке. Потом мы сделали серьезные лица и торжественно предстали перед Катрин: я в длинном вечернем платье, Энди в смокинге.

– О! Цирк приехал! – вяло удивилась она.

Содержимое последнего мешка происходило, очевидно, из хозяйства барона Траппа:[9]австрийские национальные костюмы для папы, мамы и ребенка. Я выбрала самое красивое женское платье, для Бэлы – кожаные штанишки.

С прочим барахлом Энди поехал обратно.

Я уже третий сон видела, как вдруг нежный поцелуй разбудил меня.

– Ты надела свою шелковую ночнушку? – прошептал Энди.

– Иди отсюда! – потребовал проснувшийся вместе со мной Бэла.

Утром благородный Энди вызвался отвезти нас на вокзал, хотя лучшего случая расквитаться с нами за вчерашний отказ ему бы не представилось.

Бэла залез в машину.

– Alia stazione! Per favore![10]– велел он.

– Ничего себе! Откуда у нас такие светские замашки? – удивилась я. – Вроде бы на такси почти не ездим.

– В одиннадцать двадцать две будете в Мангейме, там у вас десять минут на пересадку до Фрайбурга. Сама справишься?

– Конечно. Только купи мне билет, я отдам тебе деньги сегодня же, вечером я уже вернусь.

Едва мы сели в поезд, сын стал капризничать. Шорты царапались, Бэла ныл:

– Не хочу pantaloni! Сними! Subito![11]

Я и сама уже жалела, что на мне крестьянский наряд, а не сырые джинсы. Когда мы в таком виде ступим на перрон, Йонас подумает, что я наконец решилась провести остаток дней своих в его деревне. Или того хуже, что я издеваюсь.

Йонас встретил сына с распростертыми объятиями в прямом смысле слова. Бэла бросился ему навстречу и закричал:

– Babbo, babbo! Хочу кататься на trattore!

Все просто: обещанием этого аттракциона я заманивала Бэлу в деревню. Я хотела сразу же распрощаться, но пришлось ради приличия посидеть с ними в вокзальном кафе. Йонас выглядел отлично, как выглядел бы всякий, кто много трудится на открытом воздухе: пышущий здоровьем, мускулистый, загорелый.

Муж посмотрел на меня с одобрением:

– Тебе очень идет это платье!

«Все же есть в его взгляде что-то собачье…» – пришла мне в голову давно не новая мысль.

– Никогда тебя такой не видел! Не заедешь к нам на денек?

«Съездить на один день» означало в равной степени и «на одну ночь». Я сказала, что спешу, а на самом деле боялась снова попасть в плен его загорелых рук. Смогу ли выбраться потом?

Стараясь быть вежливой, я задала дежурные вопросы о здоровье его родственников, передала привет. Мне пора было идти, Йонас достал белый конверт:

– Тысячи марок тебе хватит?

От неожиданности я сглотнула: такая сумма – большая щедрость с его стороны. Но если бы он знал, с какой скоростью я спущу его деньги на шмотки, он не был бы так великодушен. Что тут поделаешь, я привыкла покупать одежду в бутиках и теперь не хотела нарушать традиции. На обратном пути мной овладели горькие думы о том, что мало-помалу наступает время зарабатывать собственные деньги, и не какие-то там жалкие гроши. Я хотела доказать Коре, что смогу прекрасно обойтись без ее подачек. От мрачных мыслей о ее вероломстве меня не смог избавить даже поход по магазинам.

Была почти ночь, когда я переступила порог коммуны. Ни Энди, ни Катрин не оказалось дома, только пес был мне рад до поросячьего визга. Я вдруг остро почувствовала, что рядом нет сына: едва отправив его, я уже начала скучать. На моей кровати, расстеленная, как в отеле на средиземноморском курорте, лежала шелковая ночная рубашка.

«Похоже, Энди не оставил затею попытать со мной счастья. – Я улыбнулась своим мыслям. – Но если он думает, что я отвезла Бэлу к отцу ради того, чтобы в моей большой кровати стало еще просторнее, то он ошибается. Хотя… Посмотрим, куда это нас заведет…» – Я и сама еще не решила, подвинусь ли, если он опять подкрадется к моей постели. Но оставила дверь приоткрытой.

Напрасно я прождала в полусне почти всю ночь, Энди так и не нарисовался. Может, он работал допоздна, отчего зверски устал, или же хотел, чтобы я томилась ожиданием, не знаю. В конце концов сон победил. Чуть только меня сморило – я была разбужена легкими прикосновениями к моим ногам. Сладко потянувшись, подставляя больше тела под нечаянные ласки, через несколько секунд я внезапно поняла, что пришла ко мне собака. Но сил прогнать ее у меня уже не было. К чести пса должна признать, что он не воспользовался моей беспомощностью.