присутствовали свои сложности. Например, язык непали, на котором говорит половина населения страны. В свою очередь непальцы, неварцы, шерпы практически не понимают английского. Так что языковой барьер серьезная преграда для общения.

Впрочем, разведработа границами Непала не ограничивалась. Если хорошо потрудиться в Азии, можно найти достаточно открытых источников. Журналы, сборники научных статей, монографии издают различные институты, которые весьма глубоко разрабатывают экономические, военные, геополитические проблемы региона. Как говорят, грех было не воспользоваться этим богатым подспорьем. Так что с информационными материалами было все в порядке.

Что же касается оперативной работы, то на связь Калинину был передан агент-непалец, журналист одной из местных газет. Однако с ним получился конфуз. Когда Александр Сергеевич решил познакомиться с человеком, с которым ему предстояло работать, тот просто не вышел по явке. Так продолжалось месяц, другой. Все бесполезно. Пришлось его разыскать. К счастью, он знал английский. Выяснилось, что агент действительно доброжелательно относился к нашей стране, к советским, и рад был поработать на разведку, но у него нет информационных возможностей. От денег он не отказывался, от угощения тоже, но представить какую-либо информацию не мог. И это сразу становится ясно после двух-трех встреч. Однако Центру, судя по всему, не так-то просто оказалось признать неприятную новость, что включение этого человека в агентурную сеть было ошибкой. Аргументы Калинина отвергаются, Москва упорно пытается найти возможность использовать агента.

Александру Сергеевичу приказывают заняться его обучением. Приказ надо выполнять. Что он и делает. Тайнопись, тайниковые операции и многое другое, что требуется знать агенту. Однако как его использовать, не знает и сам Центр. Все попытки тщетны. Что ж, случается и такое. И тут уж не убавить, ни прибавить.

«В Непале происходило много интересного, – вспоминает полковник Калинин. – Порой очень неожиданные и неоднозначные события. Помнится, сменился у них кабинет министров. Посол собирает всех и ставит задачу: установить контакт с новыми министрами. Мне достался министр туризма. Еду к нему, представляюсь, беседую. Очень доброжелательно приняли меня, и министр туризма выражает желание встретиться с послом. Но поскольку посол находится в отпуске, его соглашается принять наш советник-посланник.

В назначенный день накрываем стол в зале для приемов. Приезжает министр в сопровождении пулеметчиков. Знакомлю я его с советником-посланником. Все вроде идет в дипломатических рамках. Но после нескольких приемов виски министра неожиданно понесло. „Ребята, я готов возглавить страну. Помогите финансами. Поднимем восстание“.

Мы, откровенно говоря, потеряли дар речи. Советник-посланник сидит бледный. В голове одна мысль: во что мы вляпались. К счастью, это оказалось лишь пьяной болтовней. Быстро свернули прием и отправили министра восвояси».

В 1983 году окончился срок командировки и Александр Сергеевич возвратился в Москву. Вновь работал здесь, в столице, а через три года ему предложили поехать в Индию. На знакомую должность эксперта при торговом представителе СССР. Сначала он попал в город Мадрас, что в Южной Индии, на берегу Бенгальского залива, потом его перевели в Дели. Он отработал там вместо трех целых пять лет. Сделал немало. За спиной был многолетний опыт работы, крепкие связи в Москве.

Как скажет сам Александр Сергеевич: «Мы добывали то, что не могли добыть другие». Подтверждением этому может служить высокая оценка его труда в индийской командировке. По возвращении из Дели полковник Александр Сергеевич Калинин удостоился высокой награды – ордена «За службу Родине в Вооруженных Силах» III степени.

В 1994 году закончилась его служба в военной разведке. Полковник Калинин ушел в запас.

«Симпатичный журналист из ТАСС»

Так называли Нила Ленского французские газетчики. В 1978 году в Париже состоялся громкий процесс: судили Жоржа Бофиса, героя Сопротивления, офицера Почетного легиона. Он получил восемь лет заключения за шпионаж в пользу Советского Союза. Как утверждалось на суде и в прессе, завербовал Бофиса Нил Ленский, советский военный разведчик, работавший под крышей телеграфного агентства.

В нашей стране в те годы о Ниле Ленском, разумеется, никто не обмолвился ни словом. Открыл его для российского читателя известный французский журналист Тьерри Вольтон, чья книга «КГБ во Франции» была переведена на русский язык и издана в Москве в 2000 году. Он достаточно подробно расписал, сколь значимой фигурой был Жорж Бофис. О том же, кто его завербовал, упомянул лишь несколько раз, да и то весьма скупо.

Хорошо понимаю французского коллегу Вольтона, тут как в старой басне: «видит око, да зуб неймет». Понимаю еще и потому, что все эти годы сам по крупицам собирал сведения о полковнике Ниле Ивановиче Ленском. Не скажу, что полностью удовлетворен результатами своей работы. Многое осталось за семью замками, и боюсь, к горькому сожалению, так и канет в Лету. С другой стороны, осознаю: Ленский не цветочки-ягодки разводил, и потому все сказать о его работе невозможно, да и не нужно. А то, что удалось собрать, представляю на суд читателей.

«Пушкинская» фамилия

Справедливости ради надо сказать, что о Ниле Ленском я узнал не из книги Вольтона, а несколько раньше. Его имя назвал мне Виктор Любимов, коллега Нила Ивановича, который тоже работал в Париже, потом здесь, в Центре, в Москве.

В первый раз услышав это имя и фамилию, подумал, какое странное сочетание – древнее библейское имя и «пушкинская» фамилия. Как они сошлись в одном человеке? Впрочем, в следующую минуту сам улыбнулся над наивностью вопроса. Как, как? Просто папа Ленский назвал своего сына Нилом. Может, он был любителем греческой мифологии или кельтских языков, откуда, по мнению ученых, это оригинальное имя и вошло в наш современный обиход. Допустим, что это так. Но откуда у самого папы фамилия одного из любимых пушкинских героев?

Оказалось, история обретения фамилии весьма интересна и, я бы сказал, поучительна. А началась она с отца Нила – Ивана Андреевича Анисимова. Да, именно так. Ибо от рождения и сам Иван Андреевич носил эту фамилию, и родители его тоже были Анисимовы.

Мальчик Ваня рос в крепкой крестьянской семье, мать его была не только первой красавицей во всей округе – статной, черноволосой, но и весьма начитанной, образованной женщиной. В их семье любили чтение, стихи Тютчева, Фета, Кольцова, Никитина, но особенно боготворили Пушкина. В доме всегда был журнал для домашнего чтения «Нива».

Сызмальства стихи и сказки Пушкина полюбил и маленький