– Вино молдавское хотите? – вслед Мише задал вопрос Леша. – У нас есть.

Миша вернулся, отпил из стаканчика, протянутого ему вторым братом. И, жестом попросив друзей его подождать, купил аж двадцать бутылок.

– Решил напиться? – присвистнул Клод, увидев его с двумя ящиками спиртного у машины.

– Пригодится на твой день рождения и свадьбу Влада и Насти, – сказал практичный Михаил. – Чего метаться потом по магазинам. Что-то и Махмуд нас не навещает, – вдруг отметил Миша, ставя ящики в багажник. Раньше-то все обитатели виллы ежедневно общались с владельцем небольшого супермаркета неподалеку. Да и его молодая жена приходила к Таубам на уроки русского языка.

– Жена его в Клода влюбилась. Он еще не знает, что и объяснилась с ним.

– Как? Она же ни по-русски, ни по-английски – ни слова, ни полслова? – еще больше удивился Михаил.

– Сердечки в воздухе рисовала и слала воздушные поцелуи.

– И вы восточному мужчине об этом рассказали?!

– Нет, конечно. Он сам «просёк» про ее чувства. И мне рассказал, – возразила Соня, – я ему пообещала, что не буду звать Арну к нам домой. И Клод, отвергнув ее, передал через жену мужу диск с нашим эротическим рэпом. С тех пор мы не виделись.

– Но на день рождения-то надо их позвать. Уж не кинется Арна на Клода при всех.

Компашка загрузилась в джип и поехала. Соня задумалась над предыдущими словами и велела остановить машину у магазинчика Махмуда.

– Я одна зайду их пригласить на праздники, – сказала она Клоду с Мишей.

Так и сделали.

Махмуд сидел за кассой и отпускал посетителям товар. Два пожилых англичанина, явные геи, покупали кусок мяса и консервированный горошек. Магомед, морщась брезгливо, взял у них деньги. Многие мужчины из бывшего «совка» до сих пор не лояльны к гомосексуалистам. Соня дождалась, пока они уйдут, взяв за это время батон любимой колбасы.

– Приходите вместе с Арной 20 февраля на день рождения Клода. Заодно свадьбу там же на крыше отпразднуем – Влад с Настей в Москве распишутся и обвенчаются, но застолье будет тут. Решили накрыть столы на крыше. – Махмуд покивал головой, выражая согласие.

– И еще, когда мы с Клодом вскоре уедем на премьеру фильма в Москву, вы с Мишей завезите все продукты на праздник из твоего магазинчика, ладно? – продолжила залечивать душевные раны бизнесмена Соня. – Деньги могу оставить прямо сейчас.

Соня вынула пачку турецких лир и три сотни евро и положила возле кассы. – Если не хватит – Миша добавит. Надо еще купить пластиковые столы и стулья, чтобы они могли так и оставаться на крыше.

– Придем, обязательно придем. Ваш эротический рэп все уладил, – обтекаемо успокоил Софью Махмуд, покосившись на дверь в подсобку. – Да и сама Арна понимает, что Клоду не до нее с такой красавицей-женой, – грустно, тихо и с опаской добавил мужчина, – все сделаем, как просишь.

Соня отдала Махмуду деньги за колбасу и, помахав на прощанье рукой, вышла из магазина. Краем глаза она увидела «неверную жену», подсматривающую за ней из-за шторы в подсобке. Выйти ей, наверное, было стыдно.

Ее бы пару веков назад сбросили в мешке со скалы в крепости в Аланье, как сотни других женщин. А теперь… Впрочем, раньше за прекрасную женщину войну могли развязать, – размышляла Соня. И не знала, что война скоро разгорится и из-за нее самой.

И один из антигероев этой бандитской разборки – режиссер Игорь Заславский – как раз сейчас слушал эротический рэп, написанный для его фильма, и завидовал Клоду, как музыканту, и как мужику, само собой.

Софья как личность оказалась даже лучше, чем Софья как тело.

Но и у мужа ее явный талант к музыке. Та, что идет на заставку к фильму, заставила сердца больно, гулко биться, задыхаться от чего-то невозможно прекрасного, запретного, опасного и трагического.

Заславский невольно сравнивал эти выраженные в музыке чувства Клода со своими по отношению к Софье. И они казались ему теперь плоскими, как два аккорда, банальными и скандальными. И ему стало стыдно. Мелкий жеребчик, недопрыгнувший ни в каком смысле до белой горячей кобылицы. Он решил поменьше попадаться Соне на глаза.

Конечно, эротический рэп, когда он его прослушал в первый раз, произвел на него нужное впечатление – он загорелся. И, конечно, занимаясь в это время сексом с Марианной, он вспоминал свое впечатление от тела Софьи на съемках.

Жена догадывалась об этом. Но и ей было чем занять мысли. Она-то тоже вспоминала тело Клода в лунном свете и как она лизала его эррегированный член. Но красавец выгнал ее тогда из спальни. И до сих пор ее раздирают обида и сомнения: была ли с его стороны порядочность по отношению к хозяину дома или же она так сильно ему не понравилась?

Так или иначе, но под стоны и вздохи другой пары оба супруга осуществили свои мечты, так и не изменив один другому.

Игорь думал потом об этом эффекте. В их личном плане эротический рэп сработал, как положено. Но тут загвоздка: другие люди не смогут представлять себе совершенные тела обоих Таубов. Ведь по контракту в титрах фильма имена «постельных телозаменителей» не должны упоминаться. То есть, для большинства людей эротический рэп не будет ассоциироваться с лучшей сексуальной сценой в его фильме.

Утром, за чашкой кофе, Игорь поделился этими мыслями с женой. Марианна покраснела, вспомнив, что она воображала под музыку. И ей было не до того, что будут представлять другие люди. Наверное, своих любимых актеров или исполнителей ролей Клода и Жизель.

– Хорошо, после фильма к телам в воображении всегда будут «приделывать» лица Таисьи и Стаса. Но ведь Таубы будут и дальше работать в этом жанре. Рекламировать диски в Интернете. Как они тогда обойдутся без картинки?

А если картинка появится, то это уже будет не эротика, а порно… И на эту территорию конкуренты их скорее убьют, чем допустят.

– Ты хочешь, чтобы их убили? – неожиданно проницательно спросила Марианна у мужа, помня его злобу на Софью, когда она отказалась с ним трахаться. – Достаточно просто раскрыть инкогнито телозаменителей, и Соньку похитят и продадут в сексуальное рабство. А Клод и сам без нее умрет.

Игорь Заславский замер, окаменел круглым лицом. Вся его внешность славного парня на глазах будто «перестряпалась» в белую маску злого шута.

И признался сам себе, что именно этого он и хочет. Как понимал он теперь Сальери, убившего Моцарта. Нет ничего горше, чем когда такая красота и такой талант принадлежат не тебе.

Но сравнительно недавнее отрезвление после периода горячей ненависти Заславского чему-то научило. Он понял главное: идя против любящих – идешь против Бога.

Когда перед Новым годом до него дошло, что Ангелы действительно заступились за Соньку, ему стало страшно. Он увидел сон, как его отбивают на кухонной доске кувалдами, чтобы положить на сковородку. И ему впервые стало мистически страшно. Может, про ад – это все сказки? Или ад – это и есть горячечная ревность и зависть здесь и сейчас?