Он это сделает ради Марион О'Киф. Он это сделает ради Кэти. И, может быть, если говорить честно, он это сделает ради самого себя.

– Эй, Ларри! – сказала Амелия, входя в кухню и отрывая его от размышлений. – Как вкусно пахнет!

– Надеюсь, тебе нравятся омлеты с сыром? Я умирал с голоду и хотел побыстрее что-нибудь приготовить.

– По-моему, это замечательно, – любезно сказала она.

Слишком любезно. А ведь обычно Амелия Галлагер не отличалась любезностью. Она назвала его Ларри, и только благодаря этому он сохранил спокойствие. Иначе ее приятные манеры заставили бы его понервничать.

– В холодильнике есть бутылка вина, на случай, если хочешь выпить стаканчик, – сказал он.

– Конечно. А стаканы?

– Над раковиной, – ответил Мак.

Мия встала на цыпочки и потянулась за стаканами. Ее рубашка задралась, слегка приоткрыв бледный живот. Мак отвел глаза.

Что это с ним? В конце концов, это маленькая полоска кожи. Он каждый день видел куда больше где угодно. Но, бросив взгляд на Мию, Мак тут же осознал: будь перед ним другая женщина, он признался бы, что чувствует желание.

Желать Мию? Но об этом и речи быть не может.

Нелепость!

Они очень часто ссорились. А сегодня просто заключили перемирие – ради Кэти. Мак не сомневался, что, когда метель закончится, все станет по-прежнему. Так что незачем смотреть на ее голый живот и мучиться вопросом: неужели он действительно такой мягкий, как выглядит?

Он заставил себя подумать об омлете.

– Вот так, – сказала Мия. Она поставила стаканы и налила в них вина.

Мия протянула Маку стакан и задела пальцами его руку – слегка. Но его снова охватило уже знакомое чувство. А поскольку жгучее ощущение не могло быть страстью, это наверняка была язва.

Да, так оно и есть.

Из-за Амелии Галлагер у него в конце концов появилась язва. Вероятно, из-за нее поднялось и кровяное давление. Чем же иначе объяснить странное ощущение, от которого так кружится голова?

– Я уложила Кэти в кроватку, – сказала она. – Малышка очень устала.

Головокружение исчезло, уступив место панике. Маку показалось, что до спальни наверху не меньше нескольких миль. Что, если девочка заплачет? Что, если перевернется и задохнется? Что, если выпадет из кроватки?

Что, если…

Как будто чувствуя его опасения, Мия добавила:

– Она крепко спит. С ней все в порядке.

– Ты включила монитор? – спросил Мак. Ему хотелось подняться наверх и проверить все самому.

Она рассмеялась.

– Да. Я поставила приемник на стол.

Мак облегченно вздохнул. Он не заметил приемник, когда она вошла. Вероятно, потому, что, когда Мия входила в комнату, он ничего не видел, кроме нее самой.

Дело было не в ее женских свойствах, а, скорее, в том, что она его сердила. Ощущение, как будто у него постоянно что-то чесалось. И Мак потихоньку доходил до белого каления, потому что не мог избавиться от этого зуда.

Да. Он доходил до белого каления. Из-за Мии.

– Ты включила громкость? Мы сможем ее услышать?

– Да, громкость сильная. – Мия подняла прибор и прижала к уху. – Если прислушаться, можно разобрать, как она дышит.

– Хорошо. – Малышка дышит. Теперь можно не беспокоиться.

Мак решил думать только об омлете. Это легче, чем думать только о Мии.

Судя по всему, у них закончились темы для разговора. Воцарилась тишина, и Мак не знал, о чем заговорить. Но тишина его вполне устраивала.

Мия села за кухонный стол и уставилась на него.

Мак взглянул на нее. Мия потягивала вино, явно чувствуя себя как дома. На ее губах играла легкая улыбка. Маку стало интересно, о чем она думает, но он так и не решился спросить.

– Знаешь, о чем я подумала? – спросила Мия.

Она в очередной раз как будто прочла его мысли.

– Гмм? – отозвался Мак, пытаясь скрыть любопытство. Не очень-то ему это интересно!

– Я вспоминала свое детство. Однажды в сочельник началась такая же метель. Это было ужасно. Все закрылось. Никакого движения. Это то, что было плохо. – Она немного помолчала.

Мак спросил:

– Но что-то было хорошо?

– О да. Очень хорошо. В тот вечер моя мама должна была пойти на работу. Платили в полтора раза больше обычного, и эти дополнительные деньги были нам очень нужны. Но из-за метели все закрылось, и мама не смогла попасть на работу. Мы потеряли сверхурочные, но в конце концов получили кое-что куда важнее. Как будто во всем мире не было никого, кроме нас. Мы были вместе. Потрясающе! Мы сыграли в рамми пятьсот раз подряд. А может, и далеко за тысячу.

Ее губы тронула легкая улыбка. Глаза мечтательно затуманились.

Ее вид заворожил Мака, хотя тот не признался бы в этом никому другому. Он не сводил глаз с Мии, переживая вместе с ней ее воспоминания.

– Райан был еще маленьким, поэтому он стал моим партнером, – продолжала Мия. – Мы приготовили горячий шоколад. И все заснули в гостиной.

Наступило рождественское утро, и мальчики нас разбудили. Мы с мамой остались под одеялами и наблюдали, как они открывают подарки. Подарков оказалось мало – как всегда. Но они были так счастливы! Мы все были очень счастливы. Вот о чем мне напоминает эта метель. О моем родном доме.

– Тебе пришлось остаться в моем обществе, и это напоминает о родном доме? – спросил Мак, не веря своим ушам.

Его вопрос мгновенно развеял ее тоску по прошлому.

– Дело не в тебе, – заверила его Мия. – А в снегопаде. Я говорила о метели. Вот что я имела в виду. Мне нравятся метели, когда ты в теплом доме. Они напоминают мне об одном из лучших праздников в моей жизни.

– Ну, я рад, что дело не во мне. – Маку было не по себе – какое-то странное ощущение в желудке.

Наверное, от облегчения. В конце концов, ему бы не хотелось, если бы их совместное времяпрепровождение напоминало Мии о родном доме. Что за абсурд!

– Знаешь, а ведь это благодаря тебе я подумала о родном доме. И вновь испытала теплое, безмятежное чувство, – сказала Мия. Она признавалась ему в таких вещах, словно утратила над собой контроль.

– Ну что ж, я очень рад, что так на тебя действую, – услужливо подтвердил он и слегка улыбнулся, чтобы Мия поняла: он ее поддразнивает.

Должно быть, она не обратила внимания на его шутливый тон, потому что в ответ свирепо на него посмотрела и сказала:

– Не обращай внимания. Мне очень жаль, что я тебе это сказала, Ларри.

Ему надо было бы добавить, что он пошутил, но, честно говоря, ему нравилось ее сердить. Он даже испытал некоторое волнение, когда Мия назвала его Ларри. Она, как обычно, подчеркнула свое обращение к нему этим именем и интонацией. Старалась вывести его из себя. И это вполне устраивало Мака, потому что, когда он слушал ее рассказ, его почему-то на миг охватило такое же теплое чувство, о котором она говорила.