– Да-да, – Ольга притушила светильник, – так что случилось? 

Кастелян недоумевал: еще утром затюканная привратница убежала, стоило ему повысить голос, а сейчас спокойно смотрит ему в лицо и ждет ответа на вопрос. Как будто он, туэ, отчитываться должен! Поставить на место жалкую, больную на всю голову землянку успеется, а сейчас есть забота поважнее – сработал охранный артефакт вивария, а почему – непонятно. Ему бы и в голову не пришло тащиться к воротам, если бы не клин света из окошка бывшей караулки и не запах костерка. Того и гляди, сам наездник-попечитель заинтересуется, принесло же его именно сегодня, когда нежданно сработала сигналка. Вдруг боссу придет блажь посетить среди ночи почти пустующий виварий? А эта еще вопросы смеет задавать!

– Не твое дело! Просто сиди тихо! Завтра с тобой разберусь!

И надо же было Пашке выглянуть именно в этот момент! Да еще с неприлично радостной физиономией – уж очень забавно зверик с водой играл.

Туэ от возмущения не орал – визжал. Да как посмела чужака провести… Да он их обоих на корм нгурулам… Да…

– Не припомню, чтобы мне было запрещено приводить гостей. – Спокойный голос привратницы взбесил туэ еще больше. Особенно раздражало, что она права – прямого запрета не было. Да какие гости могли быть у этой старухи, которая и жила-то как в толще воды – медленно, тягуче и уныло?

– Раз я сказал, что запрещено, значит – запрещено! Понятно?

– Где это записано? – Ольга вся подобралась, готовая защищать их с Пашкой до последнего. Она вдруг ясно осознала: дай она слабину – и Пашку просто выкинут в ночь, а она окажется в еще более стесненных условиях. – В вашем учебном заведении, господин туэ Ламс, существует такое понятие, как должностная инструкция? Хотелось бы взглянуть.

– Ты читать-то умеешь, убогая? Я – твоя инструкция! Понятно?

– Где это записано? В кодексе учебного заведения? Хотелось бы ознакомиться!

Да что позволяет себе эта иномирная побирушка?! Сказала так, как будто собирается проверить его, кастеляна, обязанности! Прибить мерзавку! А потом пойти и взыскать с департамента, где ему подсунули эту дрянь. Гарантировали ведь, что год, а то и два привратница будет послушна, как зомби. У нее четверть мозга в отключке, пока еще восстановится. А она через полгода чужака в крепость провела, да так, что охранная магия не сработала! Всего полгода спокойной жизни!

– Ах ты… Да я тебя… – А ведь туэ и ударить может, поняла Ольга. Она для него не то что не женщина, она даже не человек.

– Тр-ря, гжвыр-ф тр-р-ря-а-а! – Как между Олей и кастеляном оказался нгуруленок, не заметил никто. Игольчатый арсенал в полной боевой, ушки прижаты, бивень как будто стал длиннее и тоньше. На агрессивно-испуганный вопль детеныша ревом откликнулись сородичи из вивария.

Туэ обмер. Драться ему уже расхотелось. Невзнузданный монстр явно угрожал.

– Тырик, фу! – Пашка рявкнул на рефлексах, как скомандовал бы своему рыжему Буно. – Иди ко мне, малыш! – И позвенел кольчужной рукавицей, дескать, поглажу. Зверик с места не двинулся, но вздыбленные иголки опали. Покусать врага? Пойти поиграть с новым другом?

Туэ Ламс и в более спокойной ситуации не смог бы оценить смену бесподобно противоречивых эмоций на шипастой морде. Он видел только гипнотически-алые глаза чудовища. 

И никто пока не видел нового зрителя.

О практической пользе подслушивания

Лавэ Раим Шенол, наездник-попечитель Восточного Корпуса наездников, или попросту лавэ наездник, незримо наблюдал за своим безупречным кастеляном. Кто бы мог подумать, что можно одновременно и веселиться, и быть в тихом бешенстве? Оказывается, можно. Туэ Ламс удивил. Нет, не так – не переставал удивлять каждую из десяти минут, как попал в поле зрения начальства. Лавэ был неплохим менталистом и уловил присутствие кастеляна до того, как они оказались в одном помещении. Уловил и предпочел воспользоваться невидимостью. Затратная штука, но сейчас лавэ был доволен, что не пожадничал. 

Главный наездник злился. До тика под глазом, до сухой шершавости языка. Злился на себя: раньше ему и в голову не приходило усомниться в лояльности кастеляна. Хорош, подлюка! Менталист из туэ нулевой – жалкие зачатки способностей. Зато какая маскировка намерений! Раим Шенол не привык себе врать – он бы так не смог. Теперь вот стоит и любуется, как из бывшего кастеляна ментальное дерьмо прет. А мог бы наслаждаться комфортом после беспросветного аскетизма временных полевых лагерей.

Вылезти из блаженства горячей воды усталого наездника вынудила тревога в виварии. Не сигнал оповещения (кто же берет с собой в ванну ценный артефакт?), а волнение Свапа. Свап – воспитанный нгурул и надежный друг, просто так посылать тревожный эмпатический импульс не станет. Пришлось вытащить себя из неги и переместиться в виварий. Зачем, спрашивается? Там всего-то три особи, не прошедшие привязку, недавно доставленный по обмену детеныш, совсем маленький, еще не способный к трансформации, и Свап. Лавэ и его шипастый напарник вернулись буквально на сутки. Собственно, ради щена вернулись. И вовремя, надо признать. Детеныш пострадал. Не где-нибудь в скалах или лугах, а в защищенном виварии. Свап чувствовал остаточный след его боли в памяти других нгурулов, но обеспокоило его не это: нгуруленок просигналил сородичам, что на него напали. 

Бежать до вивария долго – сначала по коридорам жилой части крепости, а потом через тренировочное поле, и Раим, не задумываясь, рванул коротким шагом через пространство, благо вектор привычен: точка выхода рядом со Свапом. Тренированный нгурул сам позаботится, чтобы друг и хозяин не врезался в его шипы. 

В виварии щена не оказалось, зато нашлось место разрыва пространства. Специфический такой разрыв – слишком маленький для взрослого нгурула и слишком низкий для человека. Так пропавший детеныш и сам невелик. Лавэ мимоходом порадовался – хорошее приобретение, этот новый нгуруленок. Что-то же заставило неокрепшего малыша рвануть не только сквозь пространство, но и через защиту вивария? Для взрослых нгурулов она почти непроходима, а малыш просочился сквозь ячейки силовой сети. 

Разрыв пространства еще не полностью затянулся, и вновь взрезать его – дело одного волевого усилия. Есть шанс пройти по следу беглеца. Лавэ чуял, что шаг будет коротким, но мерами предосторожности не пренебрег. 

Всегда выходить из подпространства с включенным магическим зрением и ментальным слухом – очень полезная привычка... Магическое зрение не подвело – на камнях пестрели темные кляксы, подсвеченные оранжевым. Кровь, но не человека. Человеческая под углубленным взглядом отдает буро-зеленым. Несколько капель – не тот ущерб, который может повредить нгурулу, даже маленькому. Можно успокоиться и послушать внимательней.

В голову ворвался ментальный гвалт, в котором превалировал мыслепоток кастеляна. Знакомый и на диво гадостный. Особенно на фоне тоненькой струйки эмоций какой-то совершенно неизвестной женщины. Откуда взялась посторонняя дама на вверенной его попечительству территории? Мысли женщины были настолько сдержанно-испуганными и незлобиво-решительными, что сомнений не было – истинная дама. Дама, защищающая нечто для себя важное. Вот это самоконтроль! Даже в мыслях ни одной резкости, хотя туэ активно напрашивался не только на грубый ответ, но и, пожалуй, на полноценный скандал с рукоприкладством или с магической затрещиной. Ламс точно знает, что дама не маг? Тухлый, как застойная вода, страх кастеляна был утомителен, и лавэ сосредоточился на женщине.