‒ Храм?! ‒ чуть ли не подпрыгнул вигион. ‒ Храм автохренов этих?

‒ Ну да, беллизонцев…

«Беллиз… беллизонцы, ‒ подумал Габлер. ‒ Вот в честь кого они так себя величают».

‒ Так это же не просто храм может быть, а их база! ‒ Вигион судорожно сжал излучатель. ‒ А ну, Зулам, давай, поворачивай! Пройдем над этим храмом, посмотрим.

‒ Они этого не любят, когда к ним без приглашения, ‒ выдал пилот, продолжая вести машину над ущельем. ‒ Лучше с ними не связываться.

‒ Ха! ‒ хохотнул Годзилла и хлопнул себя по бедру. ‒ Бунтовать, значит, любят, а когда без приглашения…

‒ Зулам, поворачивай, ‒ заглушая подчиненного, повторил вигион, и в голосе его прозвучали угрожающие нотки.

‒ Ты, командир, своими людьми командуй, ‒ неприязненным тоном посоветовал пилот. ‒ А у меня свои начальники есть.

Оба ряда файтеров застыли от изумления. Какой-то драный местный пол поднимал хвост на Стафл! Сами тут обделались, подмоги попросили ‒ и сами же теперь встают в позу!

Пока Андреас Скола приходил в себя от такой наглости, вице-вигион Янек Бут, по прозвищу Снайпер, вскочил и направился к передней кабине, одной рукой придерживаясь за поручень под потолком, а другой выставив излучатель.

‒ Янек, назад! ‒ резко тормознул его Скола. ‒ Это приказ!

Вице-вигион остановился, словно наскочил на стену, и обжег командира недовольным взглядом. Постоял так немного, поигрывая желваками на скулах, и направился на свое место. Глаза у него были злые-презлые. Коренастый Лу Шеро, успевший выставить ноги в проход, поспешно убрал их с его дороги и шумно втянул носом воздух.

‒ Послушай, полиция, ‒ ледяным тоном начал Андреас Скола, ‒ если ты сейчас же не повернешь к этому твоему храму, я тебя просто выброшу отседова, понял? Вниз башкой. И твоего напарника, чтоб тебе падать не скучно было. Любой из моих парней тоже могёт водить такую «сосиску», так что управимся и без вас. Считаю до трех. Раз…

До трех считать не пришлось. Пилот коротко ругнулся, и флаинг по широкой дуге, с набором высоты, повернул направо, вновь ложась на прежний курс.

‒ Благодарю, Зулам, ‒ ровным голосом, как ни в чем не бывало, сказал вигион.

Годзилла опять коротко хохотнул, а Хенрик Ящик нарочито громко издал ртом такие звуки, какие обычно издают совсем другим местом.

‒ А ведь можно было и без ссор, мистеры, ‒ кротко произнес Арамис, ласково поглаживая свое оружие. ‒ Общую же спараву делаем.

За все время службы в Стафле он так и не смог избавиться от своих словечек, выдававших в нем потомка гинейцев Беловодья.

‒ И пробуй связь, Зулам, ‒ зыркнув на Арамиса, все так же ровно добавил вигион.

Флаинг перевалил через горный хребет со следами оползней, и впереди открылись новые скалы с черными зевами пещер, увитые длинными желто-зелеными побегами каких-то похожих на лианы растений. Крис сначала не мог сообразить, что изменилось, но тут же понял: дождь кончился, хотя тучи продолжали оккупировать небеса, распухшими своими животами едва не ложась на верхушки скал. То тут, то там виднелись в них рваные пробоины, и стало намного светлее и веселее.

И в этом потихоньку набирающем силу утреннем свете возникло вдалеке небольшое плато. Оно располагалось гораздо ниже оставшегося позади горного хребта. Его ближний к флаингу край переходил в уступы, которые гигантской широченной лестницей спускались в почти сплошь поросшую пышными розовыми кустами низину. То, что поначалу можно было принять за серую гладь взлетно-посадочной площадки, оказалось при ближайшем рассмотрении крохотным озером в центре низины. Слева плато, понижаясь, обрывалось в широкое ущелье; противоположная сторона ущелья наклонной стеной уходила к небу, постепенно превращаясь в причудливые каменные фигуры, оплетенные все теми же лианоподобными растениями. Справа эта сравнительно ровная местность упиралась в бок очередной скалы. Ее плоская, судя по всему, вершина, была покрыта таким же, как в низине, розовым кустарником. Хотя уж очень высоким казался этот кустарник ‒ он, скорее, походил на деревья.

Однако на все это файтеры обратили внимание уже потом. После того как увидели самое главное. А самое главное находилось прямо по курсу. Флаинг сбавил ход и начал снижаться, словно покатился по очень пологому склону.

‒ Ух ты! ‒ зачарованно выдохнул кросс Гамлет Мхитарян, Граната. Прозвали его так за взрывной характер, который особенно часто проявлялся в кабаках.

‒ Вот вам храм Беллиза, ‒ пробурчал в своей будке дубль-пилот. ‒ Любуйтесь.

И там было на что полюбоваться.

По центру плато, неподалеку от уходивших вниз ступеней каменной лестницы исполинов, возвышалось величественное массивное здание. Своей белизной оно контрастировало с буровато-серой поверхностью плато. Это был явно белый мрамор. Откуда и, главное, как могли доставить сюда тонны и тонны белого мрамора? Здание казалось высеченным из единой мраморной глыбищи, и неведомый скульптор-архитектор не утруждал себя тщательной отделкой своего творения. Оно было грубоватым, и чувствовалась в нем какая-то первозданная неведомая сила. Неимоверная сила. Сверху было видно, что в плане здание имеет форму прямоугольника и дальней своей короткой стороной упирается в высокую скалу, перегородившую выход с плато. Двускатная крыша обоими краями выступала над стенами и казалась такой гладкой, что по ней хотелось скатиться вниз, как с горки. Широкий карниз над входом подпирали с двух сторон высокие круглые колонны. Карниз не изобиловал ни надписями, ни лепниной, ни барельефами ‒ там вообще отсутствовали какие-либо украшения. Кроме высеченного в мраморе и залитого чем-то золотистым (или это и было золото?) знака над самыми дверями: равносторонний треугольник с вписанным в него безукоризненно правильным кругом одной из своих вершин нацеливался точно в зенит. Высокие двустворчатые двери цветом отличались от всего остального: не такие белые, как мрамор, они, похоже, были изготовлены из какого-то металла. Настроив свой бинокль, Крис отметил, что у них нет ручек. А по информеру определил, что они, как и весь фасад, ориентированы на восток, хотя увидеть оттуда восходящий Сильван мешали горы. Но когда местное солнце поднималось над хребтом, его лучи, безусловно, проникали в глубь храма.

«Ну, хорошо, ‒ сказал себе Крис. ‒ Двери распахиваются наружу, кто-то из них выходит. А потом?»

Плато было полностью отрезано от остального мира, с него нельзя было никуда уйти ‒ разве что спуститься по веревке с уступа на уступ к крохотному озеру. А дальше?

Впрочем, при наличии на планете летательных аппаратов это не было проблемой. Плато представлялось вполне приличной взлетно-посадочной площадкой.

А раньше, до наличия летательных аппаратов? Ведь мраморное сооружение вовсе не выглядело новостройкой.