Торри провела весь вечер с родителями, но от приглашения остаться ночевать отказалась.

Когда она возвращалась домой, ее голова снова была полна беспорядочных мыслей.

Судя по всему, отец не унаследовал деловую хватку деда. Он по-прежнему оставался отличным специалистом по военной стратегии. Но по душе ли ему было заниматься производством пикантных приправ, французских соусов и прочих деликатесов известной во всей Австралии марки «Гилл»?

Торри с болью спрашивала себя, почему она никогда не задумывалась об этом прежде. Она корила себя за то, что беспечно относилась ко всему тому, чем жили ее родители. Как она могла погрузиться в свои проблемы, что даже не почуяла неладное?

Потом она вспомнила о Джоне, о том, что говорила ему, какими оскорблениями осыпала. Теперь, из-за ее неосмотрительного поведения, отец натолкнется на стену холодного равнодушия и получит отказ.

Торри подъехала к дому в слезах. Ее мучил вопрос, который едва ли когда-нибудь вставал перед ней прежде.

На следующее утро Торри решительно вошла в роскошно обставленную приемную, на двери которой над внушительным списком компаний красовалась табличка с фамилией О’Кинли, выведенной золотыми буквами.

Ей не сразу удалось убедить хорошенькую секретаршу, что мистер О’Кинли примет ее без предварительной договоренности. В глубине души она и сама не была в этом уверена. Поколебавшись, девушка сняла трубку и заговорила с шефом. Удивление промелькнуло в ее глазах, когда, закончив разговор, она сказала:

— Мистер О’Кинли примет вас, мисс Гилл, подождите, пожалуйста.

Усевшись в глубокое, обитое светлой кожей кресло, Торри машинально скользила невидящим взглядом по глянцевым страницам первого попавшегося под руку журнала. С каждой минутой она все больше нервничала, чувствуя, что совершает ошибку, и злясь, что Джон умышленно заставляет ее ждать.

Раз он уже знает, что я здесь, уходить просто глупо, раздраженно думала девушка. Хорошо еще, что я отпросилась на целый день, иронически подбадривала себя она.

Торри беспомощно провела рукой по серой льняной юбке, поправила воротничок белой блузки. Она выбрала этот костюм в надежде, что его деловой вид сразу расставит все по местам и развеет предположения, которые Джон О’Кинли, без сомнения, мог сделать в связи с ее неожиданным появлением.

Под ее глазами пролегли темные тени — последствие бессонной ночи. Погруженная в свои мысли, Торри не замечала любопытных взглядов, которые украдкой бросала на нее секретарша, вероятно, решившая, что настойчивая посетительница влюблена в ее босса.

Пронзительно затрещал селектор. Девушка поднялась и с дежурной улыбкой сообщила, что мистер О’Кинли ждет.

Торри, сосредоточенно нахмурившись, последовала за ней, но все заготовленные фразы вылетели у нее из головы, как только секретарша, отворив дверь и отступив в сторону, объявила:

— Мистер О’Кинли, к вам мисс Гилл.

К ее удивлению, Джон не встал ей навстречу.

Когда Торренс вошла в кабинет и остановилась, сжав вдруг вспотевшие ладони, он, сдвинув на лоб очки в тонкой золотой оправе, лениво откинулся в кресле и сухо сказал:

— Вот так сюрприз. Садись.

Она села, выпрямив спину и, взглянув на него через заваленный бумагами стол, увидела совершенно равнодушное лицо. Проглотив комок в горле, Торри со вздохом произнесла:

— Я не знаю, с чего начать.

— Разве? — спросил он с иронией.

Она вспыхнула и закусила губу, почувствовав, как весь ее запал исчез, уступая место страху. Ей предстоял разговор с мужчиной, для которого все эти страстные поцелуи и романтические вздохи ничего не значили. Но ведь тогда, на Мысе Ветров, я была почти уверена в этом, подумала Торри, только не знала, кто он такой и какой властью обладает. Теперь знаю… Она облизала пересохшие губы.

Джон ждал, холодно приподняв бровь.

— Я помогу тебе. Ты все узнала, не так ли? Родители решились сообщить тебе? — наконец, начал он.

— Нет, — хрипло отозвалась она. — Я кое-что прочитала в газетах и… им пришлось признаться.

— Браво, Торри. Но ты пошла еще дальше, явившись сюда просить меня спасти доброе имя Гиллов. Какое мужество! Они знают, что ты здесь?

Торренс невольно поежилась под его испытующим взглядом.

— Нет, — сказала она очень тихо. — Я пришла… просить тебя, чтобы то, что произошло между нами, не повлияло на твое окончательное решение. Это было бы…

— Ты полагаешь, я на это способен? — перебил ее Джон.

— Я не знаю, что думать, — произнесла Торри, все больше убеждаясь, что ее визит — ужасная ошибка.

— О, я думаю, прекрасно знаешь, — мягко возразил он. — Разве тебе не доставит огромного удовольствия упрекать меня в бессердечии, если я откажу твоему отцу? — Он бесстрастно взглянул на нее и задумчиво продолжил: — Знаешь, если бы ты пришла сюда предложить… заняться со мной тем, от чего однажды отказалась… просто для того, чтобы спасти родителей от банкротства… Пожалуй… я бы понял. Но ты снова взяла фальшивую ноту, милая.

— Я не предполагала, что ты это так воспримешь.

— Все ты предполагала, — безразлично отмахнулся Джон.

— Хорошо, пусть так, — горько сказала Торренс. — А если бы я взяла нужную ноту? — В ее глазах вспыхнул сарказм. — Могу себе представить, как бы ты торжествовал. И, раз уж мы об этом заговорили… Разве ты сам безупречен в своих поступках? Кому нужен был весь этот маскарад? Известный промышленный магнат строит из себя страстного путешественника! — Она вдруг замолчала и в испуге прикрыла рот рукой.

— А тебе не приходило в голову, — усмехнулся он, — что мы оба скрывали истину? Это, кстати, весьма соответствует романтическим фантазиям начитанной девочки из состоятельной семьи, мечтам о прекрасном принце, которого можно встретить, путешествуя с рюкзаком.

— Я не…

— Именно потому, что ты продолжаешь жить в мире грез, твои родители и побоялись сказать тебе о свалившемся на них несчастье. — Его глаза презрительно вспыхнули. — Да к тому же есть еще Пирс.

— Если ты закончил, я ухожу. — Она встала. — Но в одном ты ошибаешься. Я пришла к тебе только ради родителей, а не… — Она замолчала, подбирая слова, потом очень спокойно спросила: — Вероятно, теперь слишком поздно умолять тебя о снисхождении к ним?

Джон не отвечал, бесстрастно разглядывая ее, затем отвернулся к окну.

— У нас есть только одна возможность договориться, Торри. Для начала сядь…

Ее охватило страшное предчувствие. О господи, шептала она про себя, неужели…

— Я продам все, что у меня есть: квартиру, машину, драгоценности… — поспешно предложила она.

Он криво усмехнулся.

— Ты полагаешь, этого достаточно? А на что ты будешь жить?