— Такие люди, как я, — Клео для пущего эффекта тыкала в него пальцем, — мы продаем надежду. А надежда требуется всем.

На это ответ у Дэниэла нашелся:

— Дерьмо все это!

— Ты такой со всеми или только со мной?

По тому, как дернулись его губы, Клео догадалась, что он понял: ему в этом споре ни за что не победить.

А потом поймала себя на том, что смотрит на более темные корни его выбеленных солнцем волос, на белесые от солнца брови. То же эффектное сочетание, делавшее Питера О'Тула таким неотразимым в «Лоуренсе Аравийском».

Дэниэл отхлебнул из пивной бутылки.

— Что уставилась? — с нарочитой грубостью спросил он. — Считываешь мою ауру?

— Возможно.

— Ну и как она? Черная? — насмешливо осведомился он.

Получилось забавно, но она ни за что не улыбнется. Наоборот, Клео взглянула на него очень серьезно и проговорила:

— Я вижу перед собой человека, который чувствует себя загнанным в ловушку обстоятельствами. Победить их, как он считает, ему не под силу.

— С Бью, стало быть, сплетничала, — сделал вывод Дэниэл.

— Держу глаза открытыми, только и всего. — Ладно, хватит с нее споров. Клео огляделась, ища новую тему для разговора. — Ваш сад такой красивый. Как замечательно, что вы с Бью ухаживаете за ним до возвращения вашей матери.

Позади нее повисла тяжелая тишина. Клео обернулась. Ей показалось, что лицо Дэниэла окаменело.

— Она никогда не вернется.

— Как это? — не поняла Клео. Неужели братья считают, что не сумеют вдвоем обеспечить ей должный уход?

— Она… — Дэниэл запнулся, — умерла. Два года назад.

— Но Бью сказал…

— Да знаю я, что наплел Бью. Он всем говорит одно и то же. По какой-то причине он не может или не хочет поверить в ее смерть. Даже на похороны отказался идти. Сказал, останется дома, чтобы ей не было скучно одной. Иногда я слышу, как он перешептывается с кем-то, а когда спрашиваю, с кем, отвечает — с мамой.

— Да-а…

— Вот именно.

Растерявшись, не зная, что тут можно сказать, Клео смотрела на него. На кончике языка у нее вертелись слова — «сочувствую, мне жаль», но тут вернулись Бью с Вестником и фрисби.

— фу-ух! Еле-еле разыскал! — выговорил запыхавшийся Бью.

И, протянув ей фрисби, стал ждать, полный предвкушения.

— Вестник! Ну-ка, сюда! Ступай принеси! Клео подбросила диск под углом, чтобы диск набрал достаточную высоту, и пес успел, проследив за ним глазами, рассчитать, где тот приземлится. Когда пес решил, что обгонит диск, то подпрыгнул, туловище его изогнулось. И он схватил пластиковый диск, громко клацнув зубами. Довольный, Бью захлопал в ладоши, и даже Дэниэл оторвался от гриля, на него грациозный прыжок пса тоже произвел впечатление.

Вестник подбежал с фрисби в зубах и положил игрушку у ног Клео, желая, чтобы та метнула ее снова.

— Можно, я попробую! — закричал Бью. Клео протянула диск ему.

— Только бросай повыше, чтобы у него хватило времени рассчитать, куда летит диск, — посоветовала она.

Бью бросил диск вертикально вверх. Взвившись ракетой, тот упал, чуть не угодив Клео по голове. Вестник пританцовывал от нетерпения, точно бы поторапливая: «Да быстрее же, быстрей!»

На этот раз Клео встала позади Бью, взяла за запястье, направляя его руку.

Бросок получился идеальный. И пес идеально поймал диск. Клео, Бью и Вестник так увлеклись игрой, что Дэниэлу пришлось громко позвать:

— Идите, детки. Все готово.

На обед была печеная картошка, стейк и чай со льдом. Свою порцию мяса Клео исхитрилась тайком скормить Вестнику: тот терпеливо сидел под столом у ее ног в ожидании угощения.

Потом принесли десерт. Тыквенный пирог.

— Это холодный тыквенный пирог, — с гордостью сообщил Бью. — С мороженым и сливками.

Клео уставилась на аккуратно нарезанные куски, украшенные пышными горками взбитых сливок, удачно маскирующих цвет пирога, цвет коврика в мотеле, покрывала и штор.

Цвет расколотой, раздавленной тыквы.

Клео размазывала сливки по пирогу, стараясь прикрыть все просветы оранжевого. Потом отделила вилкой крошечный кусочек и поднесла ко рту. Из-под белых сливок проглянула оранжевая мякоть тыквы. Прикрыв глаза, Клео запихнула ломтик в рот. И тут же поняла — проглотить его она не в силах.

Она жевала и жевала, но пирог все никак не поддавался, будто сделанный из жестких волокон оранжевого коврика. Она давилась, надеясь, что никто не замечает ее усилий. Нет, подобное испытание ей не по силам.

Клео вскочила из-за стола, звонко звякнула о камень упавшая вилка. Перед ее глазами мелькнули удивленные лица братьев, и, отвернувшись, она кинулась в сад, где ее вырвало на ближайший куст азалий.

Стоя там, согнувшись и в ожидании, не повторится ли приступ, она почувствовала за спиной чье-то присутствие.

— Это не из-за твоей готовки, не думай, — заверила Клео, выпрямляясь. Тошнота как будто прошла. — Просто у меня уже пару дней расстроен желудок.

— А я решил, что ты старалась отделаться от посещения нашего дома.

Это был не Бью, а Дэниэл. Он протянул ей стакан воды. Клео сделала несколько осторожных глотков. Желудок не запротестовал, и она выпила полстакана.

— Я отвезу тебя обратно в мотель.

Мысль о мотеле снова вызвала приступ тошноты. На лбу проступила испарина, и она отерла ее дрожащей рукой.

— Да… наверное, мне нужно как следует отдохнуть.

Клео оглянулась на дворик, где играли Бью с Вестником, и опять ее поразило, до чего ж хорошо они ладят. Вестник, когда Клео взяла его из приюта, был уже взрослым псом, давно переросшим щенячью стадию и период, такой важный, когда формируются сильные привязанности, так что она всегда считала: пес уже никого больше не сумеет полюбить.

Подбежали и Бью с Вестником.

— Хочешь, Вестник останется у тебя на ночь? — спросила Клео, но, еще не договорив, пожалела об этом. Будь пес с нею рядом, его присутствие скрасило бы, несомненно, ее пребывание в мотеле.

— Да, да! Как гость на ночь. — И Бью сам рассмеялся над собственной глупостью.

Сорвавшись с места, он отбежал на газон, упал на колени и повалился на спину, а Вестник вскочил на него, бешено махая хвостом.

— Зачем ты это сделала? — сердито спросил Дэниэл.

— Что? Я подумала…

— Я понимаю, что ты стараешься подмазаться к нам, только не надо использовать в своих целях Бью. Он легко привязывается. Я. не хочу, чтобы потом ему было больно.