Затем Киона принялась насвистывать эту мелодию. Констан и особенно Катери начинали хихикать, когда она пела им песню «Северный поезд». Катери, самую младшую из своих ближайших родственников, Киона обожала. Ей очень нравились черные глаза, черные волосы и матовая кожа малышки. Тошан заявлял, что позднее эта девочка станет копией Талы, их покойной матери, и они оба видели в этом доброе знамение – подарок Великого Духа.

– Эй, девушка! – раздался чей-то голос.

Киона обернулась и увидела по другую сторону калитки парня атлетического телосложения. Это был Ламбер Лапуант, сын Онезима, их бывшего соседа в поселке Валь-Жальбер.

– Добрый день, – сказала она, подходя к нему. – Вообще-то ты мог бы называть меня по имени, Ламбер. Мы ведь с тобой знакомы.

– Хорошо, я просто не знал, как мне поступить! Меня прислал мой отец. Там возникли большие проблемы!

– Какие?

– Какой-то кретин украл вашего коня… ой, ну то есть твоего коня – Фебуса. Маруа сразу же это заметили. Они, впрочем, держали его на лугу. Я сел на велосипед и приехал сюда, чтобы сообщить тебе новость.

– У меня украли Фебуса? Но кто мог его украсть?

Ламбер Лапуант был на полголовы выше Кионы, но лет им было поровну.

Смущенный ее красотой, юноша почесал свой лоб, мокрый от пота.

– Похоже, что какой-то индеец-недоумок. Моя мама видела, как он вскочил на коня и поехал на нем в сторону «сахарной хижины» Жозефа Маруа.

Киона, злясь и негодуя, закрыла на несколько мгновений глаза. Она оставила своего коня в поселке Валь-Жальбер, потому что так было для него лучше. Вокруг этого полузаброшенного поселка росло много травы, и к тому же там Фебусу составлял компанию старый пони Базиль.

«Я этого не знала! – сердито думала Киона, сжав кулаки. – Индеец? Но ведь там нет индейцев!»

И тут вдруг она задрожала. На пурпурном экране ее закрытых век промелькнуло видение: Делсен сидит верхом на Фебусе, и на его красивых губах играет ироническая улыбка.

«Я рассказывала ему о своем коне прошлой зимой. А еще я сказала ему в начале лета, что оставлю коня на лугу в поселке Валь-Жальбер и буду приезжать туда взглянуть на него два раза в неделю. Он украл его ради того, чтобы я приехала. Да, именно так. Он, должно быть, поджидал меня там и, поскольку я позавчера не приехала, украл его».

Это умозаключение вызвало у нее одновременно и радость, и вполне обоснованное негодование. Делсен был способен на что угодно – и продать Фебуса, и даже избить его.

– Киона! – позвал ее Ламбер. – Ты ужасно побледнела!

Девушка наконец-то открыла свои янтарные глаза, и они засверкали.

– Спасибо, Ламбер. Возвращайся в Валь-Жальбер. Скажи своему отцу, что я очень скоро приеду. Я возьму велосипед Луи.

Четвертью часа позже она уже ехала на велосипеде по дороге, пролегающей вдоль озера, чтобы затем свернуть на другую, ведущую в бывший рабочий поселок. Перед тем как отправиться в путь, она побросала в свой рюкзак кое-какие мелочи – в том числе охотничий нож, который подарил ей Тошан.

– Я вернусь до наступления темноты, – заверила она Мирей.

Однако никому из родственников и близких знакомых не суждено было увидеться с ней ни в этот день, ни вообще в ближайшие дни.

Валь-Жальбер, вторник, 11 июля 1950 года, тот же день

Киона прислонила свой велосипед к стене дома семьи Маруа. Она крутила педали с такой интенсивностью, что ее лоб покрылся потом даже несмотря на то, что навстречу ей дул ветер. Андреа Маруа, увидев Киону в окно, тут же вышла из дома.

– Ты приехала, малышка! – воскликнула она. – Ламбер, значит, управился быстро. Зайди, выпей стакан воды.

– Охотно. Да, кстати, добрый день, мадам Андреа!

– Для тебя, к сожалению, этот день не такой уж и добрый. Неприятная история! Твоего красивого коня похитили… А Жозеф опять в дурном расположении духа.

– Пока еще нет смысла сильно переживать, – заявила Киона, пытаясь говорить безмятежным голосом. – Ничего страшного вообще-то не случилось.

Они пошли на кухню. Киона напряженно размышляла по дороге. Пока ей было ясно только одно: она никогда не станет в чем-то обвинять Делсена.

– Я ничего не понимаю, – с растерянным видом вздохнула Андреа.

Она – бывшая учительница, когда-то обучавшая детей из семьи Шарденов – Дельбо – за последние несколько лет сильно располнела. Соблазнительные формы этой старой девы, которой все никак не удавалось выйти замуж, пленили Жозефа Маруа, с трудом переносившего свое положение вдовца. Поженившись, они вдвоем стали вести размеренную жизнь в центре почти опустевшего поселка. Будучи владельцем дома и небольших участков земли, месье Маруа хотел провести остаток жизни в этом поселке. Пережив четыре года назад инсульт, он затем пришел в себя, и к нему вернулись все его отличительные особенности – в том числе и скверный характер.

Сидя сейчас в гостиной и услышав звуки разговора, он крикнул:

– Черт побери, я готов поспорить, что сюда примчалась та маленькая колдунья!

– Да, месье Жозеф, – ответила Киона, заходя в гостиную.

Шторы из бежевой саржи не позволяли солнечному свету проникать в комнату. Жозеф, усевшись поглубже в кожаное кресло, курил трубку.

– А ну-ка, поцелуй меня! – пробурчал он.

– Хорошо! – сказала Киона, целуя его в щеку.

– Ты, я гляжу, веселого нрава! Небось сильно переживаешь по поводу своего животного?

– Вовсе нет, месье Жозеф. Я как раз собиралась все объяснить мадам Андреа. Это было не воровство, а скорее займ. Того парня, который, как видела мадам Лапуант, забрал Фебуса, я знаю. Даже очень хорошо знаю. Точнее говоря, это мой друг. Очень хороший друг.

– Приятель твой, если верить Иветте Лапуант, и выглядит, и ведет себя очень странно, – усмехнулся Жозеф.

Киона глубоко вздохнула, а затем, доброжелательно улыбнувшись, сказала: