— У меня нет родственников, — ответила она, надеясь, что голос ее звучит так же ровно и холодно, как у ее спутника. — Я не знаю этого человека. Не знаю, почему он надел то, на что у него нет права. Это не знак родства — такой может носить только глава Дома. — В этом она уверена. — И хоть уже Дома в Карстене нет, во мне одной его кровь!

Она оторвала взгляд от необъяснимого символа и посмотрела прямо в глаза сокольничего с золотыми точками. Возможно, он считает всех женщин лгуньями или еще чем-то похуже. И она не может доказать, что говорит правду. Но пусть думает, что хочет.

Однако она и есть Дом Ястреба, и со временем она это докажет.

Они обыскали мертвеца. На нем не оказалось ничего, чего не надел бы «Пустой щит», уехавший из Эсткарпа по какому-то частному делу. Раны его, как заявил сокольничий, вызваны не сталью, а когтями и клыками. К удивлению Тирты, у мертвеца не оказалось оружия. Конечно, у него был пояс для меча, но ножны на нем пусты, пуст и колчан для стрел. Конечно, он не мог отправиться в эту опасную землю невооруженным. Может, у него забрали оружие после гибели? Но в таком случае как грабитель миновал торгианца? И какой враг передвигается в сопровождении когтистого и клыкастого охотника?

Лошадь фыркала, временами начинала копать почву, но держалась на расстоянии. К ее седлу была прикреплена пара дорожных сумок. Если торгианец позволит их снять, они смогут больше узнать о погибшем.

Сокольничий сказал, что, судя по окоченелости трупа, он лежит здесь уже некоторое время. Странно, но (если не считать мух), другие пожиратели трупов, которые собираются повсюду, его не тронули. Несомненно, из-за торгианца.

Инструментов у них не было, поэтому сокольничий мечом нарезал дерн, а Тирта брала куски и складывала. Могилу они выкопали мелкую, но сделали все, что смогли. Когда уложили незнакомца, девушка прикрыла ему лицо куском ткани, которой сама пользовалась в плохую погоду. Вдвоем они завалили могилу землей, потом принесли с берега ручья камни и укрепили насыпь. Сделав это, девушка встала и задумчиво осмотрелась.

Провела языком по губам в поисках слов, слов не обычной службы, которые она слышала много раз с того времени, когда была еще ребенком, но в этот час они не показались ей уместными.

— Пусть сон твой будет сладким, незнакомец, пусть тропа твоя за могилой будет гладкой, пусть исполнится твое желание и обретешь ты мир. — Она наклонилась и подобрала круглый белый камешек, обкатанный водой. Она специально приготовила его для этой цели. Как будто она действительно родственник, близкий родственник погибшего, Тирта положила камень над его головой. На нем нет символа древней Силы, да и она не может произнести никакого заклинания. Но за прожитые трудные годы Тирта пришла к выводу, что все эти обряды должны облегчить горе оставшихся, они никак не затрагивают того, кто уже ушел Долгой Дорогой и кто, вероятно, уже забыл об этом мире в нетерпении узнать, что ждет его впереди.

Девушка не знала, во что верит сокольничий, каковы его представления о том, что за этой жизнью, но она увидела, что ее спутник взял меч, держа его за лезвие рукоятью вверх. Потом резко повернул оружие, так что рукоять прошла над всей могилой, и произнес хриплым шепотом слова, которые для нее не имели никакого смысла.

Потом они занялись лошадью. Казалось, погребение хозяина каким-то странным образом успокоило животное, ранее такое настороженное и возбужденное. Торгианец отошел в сторону и теперь пасся. Ему мешали удила. Медленно, осторожно Тирта подошла и остановилась, когда он поднял голову и посмотрел на нее.

От него больше не исходили волны страха или ненависти. Девушка спокойно приблизилась, сняла седельные сумки, а сокольничий занялся самой лошадью, снял седло и уздечку, растер шкуру, на которой засохла кровь пятнами.

В сумках оказался путевой хлеб, сушеное мясо — итого, и другого очень немного; завернутые в ткань сухие ягоды, слипшиеся в комок. Внизу помятая фляжка со сложными украшениями. Тирта открыла крышку и ощутила запах крепкого спирта, изготовленного из зерна. Такая жидкость не только согреет в холод, она помешает загноиться ранам.

Заткнув горлышко пробкой, Тирта повернула фляжку и принялась разглядывать украшения. Совершенно очевидно, что это работа Древней Расы, происходит она из Карстена. Судя по виду, фляжка очень старая. Но никаких особых примет, которые точнее говорили бы о ее происхождении, никакого герба.

Во второй сумке оказалась рубашка, плохо отстиранная и смятая, сложенная как можно плотнее. Точильный камень и немного масла для заточки лезвий, хотя мертвец свое оружие не сохранил. И наконец, самым последним, обнаружился плотно закрытый цилиндр длиной примерно с ладонь, также из старого металла, со слабыми следами гравировки на поверхности. Тирта видела такие раз или два. Они созданы для защиты свитков пергамента, драгоценных предметов — записей. Обычно такие цилиндры принадлежат главам Домов или сказителям.

Каждый цилиндр имеет свой тайный замок. Его невозможно открыть силой: при этом гибнет содержимое. Тирта поворачивала в руках цилиндр, его гладкая поверхность казалась скользкой, словно намасленной. Возможно, в нем ответ на загадку — ее загадку. Но она не торопилась открывать. Тирта присела на корточки, а сокольничий осмотрел результаты ее поисков. Она знала, что его внимание привлек предмет, который она разглядывала, поэтому не попыталась спрятать свое открытие.

— Это держатель записей, очень древний.

Он и сам это видел. Ей не хотелось выпускать вещь из рук, тем не менее Тирта протянула ему цилиндр, словно она не очень интересуется им сама. Девушка понимала, что, увидев герб на мертвеце, сокольничий заподозрил, что она что-то от него скрывает, и не хотела усиливать его подозрения.

— Открой!

Услышав этот приказ, девушка напряглась. Она права, он что-то подозревает. Может, считает, что она явилась в горы для встречи с погибшим? Но она не обязана ничего объяснять. Он дал клятву Щита и Меча на определенное время и теперь обязан ей служить во всем, кроме дел, которые позорят его как воина. Между ними стоит отвращение его племени к женщине, к любой женщине, привычка не верить женщинам. Она достаточно наслышалась о сокольничьих в Эсткарпе, чтобы знать их верования и понимать, чего они им стоили.

— Если ты о них знаешь… — Она кивком указала на цилиндр, — то знаешь также, что у них тайный замок. И тайну знает только сам носитель и его ближайшие родственники. Ну, еще братья по мечу и щиту, может быть. Этот человек мне не родственник, я не знаю его тайны.

Тирта подумала, что со временем все равно нужно будет попытаться открыть цилиндр, даже рискуя уничтожить содержимое. Ей очень хотелось узнать, кто этот незнакомец и зачем он отправился в горы.

Он тоже направлялся в Карстен? Может, если она больше расскажет о себе сокольничему, это поможет ей в дальнейшем? Сейчас его недоверие было почти физически ощутимо. Но Тирта отшатнулась от такого предательства самой себя. Ее поиск только для нее, это драгоценность, которую она должна хранить вдвойне, потому что, если она расскажет, воин решит, что то, что она видела — галлюцинации, что они направлены на какую-то темную цель или просто порождены глупой женщиной. Ведь именно такой он должен ее считать.