– Вот, смотрите, Анна Аркадьевна! – закричала женщина, возглавлявшая инициативную группу жильцов. – Тут их человек сорок, если не шестьдесят живет! Мы за этих незваных гостей платим – за воду, за электричество… А дом старый, выдержит ли проводка, трубы? Между прочим, лет десять назад уже обрушивались перекрытия, девочка одна погибла, ей всего двенадцать лет было – жить бы да жить… Бедная мать! А теперь мы все риску подвергаемся из-за этих таджиков. Вдруг замкнет все и пожар случится?!

Оператор снимал на камеру происходящее. Гастарбайтеры прятали лица, торопливо отступали в дальний угол.

– Безобразие, – с чувством произнесла Анна Аркадьевна и обернулась к Жутиковой: – Почему мне не доложили?

– Я не в курсе. Только сейчас вскрылось! За стольким в районе уследить надо… Упущение! – торопливо зачастила Жутикова. – Примем меры.

– Вопиющая антисанитария. Наверняка у этих людей даже регистрации нет! – возмущалась общественница. – Надо еще сюда ФМС вызвать! Пусть документы у этих людей проверят!

– Мы примем все меры. Виновные будут наказаны! – строго произнесла Анна Аркадьевна и опять повернулась к Жутиковой: – Объявляю вам выговор. Новогодней премии как своих ушей не увидите! В следующий раз – уволю.

– Больше не повторится! – преданно обещала Жутикова и, в свою очередь, повернулась к общественности: – Граждане, огромное вам спасибо, что поставили в известность! Я говорю, участок огромный, за всем уследить не успеваем…

Тем временем оператор повернулся к одной из раскладушек и теперь сосредоточенно снимал рыжего котенка-подростка, играющего на ней с плюшевой мышью. Котенок терзал потрепанную игрушку и азартно косился на оператора.

– Животное в подвале, видите? Лейшманиоз, лептоспироз, глисты, блохи… – мрачно вздохнула Анна Аркадьевна и повернулась к незаменимой Жутиковой: – Если в районе начнется эпидемия, то с вас первой спросят, милочка.

– Подвал подвергнем санобработке, – истово поклялась Жутикова.

…После ухода общественности и съемочной группы Жутикова, действовавшая от лица Анны Аркадьевны, призвала гастарбайтеров вести себя тише воды и ниже травы, отказаться на первое время от электрических плиток и готовки еды на них, а незаконного жильца Петровича вместе с его питомцем – немедленно выселить.

Вот так старик оказался на улице снова.

Все бы ничего – можно, например, поискать приют для бездомных, но с живностью туда не пускали…

– Эх, брат, обманул я тебя! – с горечью произнес Петрович, обращаясь к Марсу, пригревшемуся у него на груди под старым пальто. – И что ж теперь делать, ума не приложу… Не позволяет мне совесть тебя выбросить!

Старик брел по улице, разглядывая разукрашенные к Новому году витрины. Мимо бежали веселые, оживленные люди, взбудораженные близким праздником.

– Люди, возьмите котенка! – набравшись решимости, обратился к прохожим Петрович. – Хороший, ласковый, место свое знает. Сроду никого не царапал и не кусал, только играясь если… Возьмите, он счастье приносит!

– Ой, правда, какой хорошенький! – к старику подбежали две девушки. – Рыженький… Дедушка, вот сто рублей, больше у нас нет.

– Не надо мне ваших денег, – с досадой сказал Петрович. – Я хочу зверя в хорошие руки пристроить, не милостыню прошу. Возьмите!

– Нет-нет, мы не можем! – замахали руками девицы, засмеялись и убежали.

Петрович, не теряя надежды, принялся рекламировать Марсика другим прохожим.

И что получалось – все котенком восхищались, совали деньги, но брать зверя к себе отказывались.

Уже вечер приближался, похолодало. Надо было идти дальше, приют искать, а как это сделать с Марсиком на руках?

Петрович остановился у зоомагазина. Там, за стеклами, в клетке, весело прыгал попугай. «А что, это мысль. Попробую Марса сюда сдать!» Старик толкнул дверь – но та оказалась запертой. На стекле висело объявление – «30 декабря магазин работает до 18–00».

– Вот незадача… – Петрович сел на подоконник, чтобы передохнуть, подумать.

И тут к магазину подбежала дама средних лет – хорошо одетая, пахнущая дорогими духами, с лицом веселым и оживленным. Тоже подергала дверь, с досадой топнула ногой в замшевом сапожке:

– Закрыто… Что за люди, лишь бы не работать!

Тут Марсик высунул из-за пазухи голову, посмотрел на даму и сказал вопросительно, громко:

– Мяу?

Он вообще зверь был говорливый, склонный к долгим беседам. Его спрашиваешь – он отвечает, по-своему, конечно… За что Петрович особо своего рыжего друга уважал – ведь и поговорить с тем можно.

– Какая прелесть! – восхитилась дама. – Сколько?

– Что «сколько»? – удивился старик.

– Сколько стоит, говорю?

«Гм. Если Марса даром никто не брал, то, может, за деньги – купят?»

– Дорого беру, – подумав, изрек Петрович.

– Что за люди… Ведь это не ваш кот, а, поди, ворованный! – опять топнула ножкой бойкая дамочка. – Знаю я вас, проходимцев. Утащат, что плохо лежит, а потом торгуют себе на бутылку. У-ти пусечка моя, какая хорошенькая, мимимишечка рыженькая… Хозяева, наверное, ее по всему району ищут, с ног сбились, слезы льют.

– Это он. Мужик то есть. Марсом зовут. Вон, на ошейнике написано.

– Ошейник, да еще дорогой на вид… Конечно, украли животное!

– Десять тысяч, – сказал старик, чтобы уж наверняка посадить даму на крючок.

– Десять?! Да вы с ума сошли! Я в гости опаздываю, мне подарок нужен. А хозяйка еще накануне намекнула, что хочет либо йорка, либо мейн-куна, либо… ой, забыла. Ах, да, британца. Это ведь британец?

– А пес его знает! – пожал плечами старик, сроду этих слов не слышавший.

– Конечно, откуда вам знать… Я вот сейчас полицию позову, тогда все узнаете!

«Клюет!» – обрадовался Петрович. Не деньгам обрадовался, а тому, что дама всерьез нацелилась Марсика купить. И произнес осторожно:

– Ладно, давайте пять.

Дама нахмурилась. Еще раз подергала дверь, потом посмотрела на часы. Смешная какая… Наконец буркнула, сдаваясь:

– Пять так пять.

– Сговорились, – Петрович не без душевного сожаления передал Марсика даме. – Прощай, друг… Вы это, дамочка, берегите его!

– Да я не себе, я подруге кота покупаю! – отмахнулась дама, убегая прочь, в сияющий новогодними огнями сумрак.

«Вот ведь хитрюга, – подумал Петрович. – Сэкономила. Ведь известно ж, сколько тыщ настоящие, породистые животинки стоят… Ну и хорошо. Теперь хоть душа за Марсика болеть не будет! Не придется ему на улице жить…»

Дама не показалась ему злодейкой бесчувственной. Наоборот, живая и веселая, азартная. Поторговаться явно любит, но слово держит. Наверное, и подруга у нее такая же…