— Какая разница-то?

— Вы же знаете, какая!

— Я знаю одно — она стоит столько же. И раздевать ее будет куда приятней.

Джек возбужденно хихикнул и достал нож. На расстегивание пуговиц и крючков у него не было ни времени, ни терпения, поэтому он просто сунул лезвие покойнице за ворот и вспорол ткань, прореха на передней части платья обнажила сорочку, тоненькую, словно паутина. Джек трудился с удовольствием, методично вспарывая юбку, вспарывая маленькие атласные тапочки. Норрис мог лишь наблюдать со стороны, потрясенный осквернением девичьей чести. И тем, что осквернителем выступал такой человек, как Джек Берк! Однако юноша знал, что это необходимо, ибо закон неумолим. Если поймают с ворованным трупом — это уже серьезно, но если плюс к тому обнаружат и вещи, принадлежавшие покойнице, пусть даже небольшой кусочек платья, им грозит куда более суровое наказание. Нужно было брать только труп, и более ничего. Поэтому Джек безжалостно срывал одежду, снимал кольца с пальцев и атласные ленты с волос. Запихнув все это в гроб, он взглянул на Норриса.

— Так ты поможешь отнести ее в повозку или нет? — рыкнул он.

Норрис посмотрел вниз, на обнаженный труп с белой, как алебастр, кожей. Покойница была болезненно худа — видимо, какой-то безжалостный недуг поглотил ее плоть. Помочь ей было уже нельзя, возможно, ее смерть еще сможет сотворить благо.

— Кто тут? — раздался издали чей-то голос. — Кто сюда пробрался?

Окрик заставил Норриса пригнуться к земле. Джек тут же потушил фонарь и прошептал:

— Спрячь ее!

Норрис снова перенес труп в яму, а затем они с Джеком укрылись там же. Прижавшись к покойнице, Норрис ощущал биение своего сердца и холод ее кожи. Юноша боялся пошевелиться. Он пытался расслышать приближающиеся шаги сторожа, но слышал лишь перестук дождевых капель и уханье собственного пульса.

Женщина лежала под ним, словно покладистая любовница. А прикасались ли к ее телу другие мужчины, дотрагивались ли до изгибов обнаженной груди? «Или я первый?»

В конце концов Джек отважился поднять голову и вытянуть из ямы.

— Я его не вижу, — прошептал он.

— Возможно, он все еще там.

— Ни один человек в здравом уме не станет в такую погоду торчать на улице дольше, чем это необходимо.

— А как же мы?

— Сегодня дождь — наш союзник. — Крякнув, Джек поднялся и принялся разминать затекшие конечности. — Нужно скорее унести ее.

Не зажигая фонаря, они взялись за работу в темноте. Джек держал ноги, а Норрис подхватил обнаженное тело под руки, ощущая, как мокрые волосы покойницы прилипают к его предплечьям, и вытащил труп из ямы.

Сладковатый аромат, который когда-то обнимал светлые локоны, теперь маскировал едва уловимый запах разложения. Тело покойницы уже вступило на путь неотвратимого распада, и скоро красота исчезнет, сменившись гниющей кожей и запавшими тазами. Но пока девушка по-прежнему напоминала ангела, и Норрис старался как можно осторожнее уложить ее на парусину. Когда они принялись быстро закапывать яму, заваливая землей теперь уже пустой гроб, дождь сменился изморосью.

Оставить могилу открытой — значит объявить во всеуслышание, что это работа похитителей, что тело близкого человека украдено. Лучше потратить время на заметание следов, чем рисковать, провоцируя тем самым недовольство властей. Когда последняя порция земли была возвращена на место, они разгладили почву настолько, насколько это было возможно при бледном свете луны, что пробивался между облаками. Через некоторое время здесь вырастет трава, появится надгробие, и родственники по-прежнему будут класть цветы на могилу в которой уже никто не спит.

Они обернули труп парусиной, и Норрис взял покойницу на руки, словно жених, вносящий невесту в дом.

Девушка была легкой, невозможно легкой, и Норрис без труда понес ее по мокрой траве, мимо надгробий тех, кто умер до нее. А потом бережно уложил в телегу. Джек осторожно засунул туда же лопаты.

Однако, когда они под ледяной изморосью ехали в город, осторожность была забыта — покойницу трясло не меньше лопат, что громыхали возле нее, она превратилась такой же ничтожный груз.

У Норриса не было причин беседовать с Джеком и потому он молчал, мечтая лишь об одном — чтобы вечер наконец закончился и он смог расстаться с этим отвратительным человеком. Чем ближе они были к городу, тем чаще попадались на их пути другие телеги и экипажи, другие возницы, имевшие обыкновение при встрече махать руками и выкрикивать приветствия друзьям по несчастью. «Ну и ночка сегодня, а? Повезло же нам! К утру будет дождь со снегом!» Джек радостно отвечал на приветствия, ничем не выдавая тревоги по поводу запретного груза, который он вез в телеге.

Когда они свернули на булыжную мостовую, за аптекарскую лавку, Джек свистнул. Несомненно, он был весь в предвкушении денег, которые вот-вот заполнят его карман.

Они с грохотом остановились на брусчатке. Спрыгнув с телеги, Джек постучал в дверь лавочки. Через минуту она приоткрылась, и Норрис увидел свет лампы, пробивавшийся из щели.

— Один мы достали, — сообщил Джек.

Дверь открылась пошире, и на пороге возник приземистый человек с бородкой, державший в руках лампу. В этот поздний час он уже облачился в ночное белье.

— Тогда вносите. Только тихо.

Сплюнув на мостовую, Джек повернулся к Норрису.

— Ну давай, шевелись. Неси ее сюда.

Норрис подхватил обернутый парусиной труп и понес его в дом. Взглянув на него, человек с лампой кивнул в знак приветствия.

— Наверх, доктор Сьюэлл? — спросил Норрис.

— Вы знаете дорогу, господин Маршалл.

Да, Норрис знал дорогу, ибо теперешний визит был не первым посещением этой темной улочки, и юноша не впервые нес труп вверх по узкой лестнице. Предыдущий раз с грузом пришлось повозиться: тяжело дыша и постанывая, он тащил дородного мертвеца вверх по лестнице, при этом обнаженные пухлые ноги бились о ступени. Сегодня же груз казался намного легче, едва ли тяжелее ребенка. Добравшись до третьего этажа, он остановился в темноте. Доктор Сьюэлл, протиснувшись мимо него, двинулся вперед по коридору, его тяжелые шаги заставляли скрипеть половицы, а свет лампы отбрасывал на стены танцующие тени. Вслед за Сьюэллом

Норрис вошел в последнюю дверь — в этой комнате стоял стол, готовый принять драгоценный товар. Норрис осторожно опустил на него труп.

Джек поднялся по лестнице вслед за ними и теперь стоял возле стола, в тишине комнаты его отдышка казалась еще громче. Подойдя к столу, Сьюэлл откинул парусину.

В дрожащем свете лампы лицо девушки казалось розоватым и теплым, будто живым. С мокрых завитков волос стекала дождевая вода, стекавшая по щеке блестящими слезами.

— Да, она в хорошем состоянии, — пробормотал Гьюэлл, стаскивая парусину и обнажая голое туловище.