Ночь в тайге рядом с тигром?! Только не это! Немедля нужно уходить! Потише, аккуратней, без резких движений, с уверенностью в голосе. Только уверенный голос может спасти, защитить от нападения. И отвлекать тигра, откупаться от него всем, что есть в рюкзаке и на мне.

При первом же моем движении красавец встает и с угрозой ко мне потягивается. Стою, говорю — он не двигается, стоит, слушает. Делаю попытку шагнуть — с угрозой обнажаются клыки. Нога шагает от тигра, тигр тянется ко мне, а сумерки спускаются к тигру.

И голос мой зазвучал на полную мощь, неестественный и чуждый в этом сумеречном застывшем мире. Маскируя и заглушая шум моих движений и держа на расстоянии настырного хищника, делающего угрожающий выпад при каждом треске сучьев под моими ногами.

Шажок, другой, третий. Ухожу! Ухожу с этого проклятого места, хоть и под беспрестанным вражьим наблюдением. Неуклюже пятясь, спотыкаясь и натыкаясь спиной на кусты и деревья.

Качнулась чернеющая небесная синь. Падаю! Проклятый подтаявший за день склон! Свободная рука отчаянно хватается за ближайшую ветку. Поздно! Тупая боль медленно заполняет тело, входит в голову. Наваливаются со всех сторон тусклые силуэты деревьев. Вдруг из них вырисовывается что-то очень знакомое, ужасно знакомое… Оно плавно приближается, становится все больше, больше, заслоняет небо… Голова тигра! Рука отмахивается от ужасного видения, из нее почему-то вылетает моток веревки. Залетает прямо в пасть, сдавливается клыками. Ноги сами оттолкнулись от склона, и я — стою. Одна рука крепко прижимает к груди рюкзак, вторая вцепилась в дерево. Рядом тигриные челюсти увлеченно откусывают по кусочку от прочнейшего капронового фала.

В голове исчезает боль, возвращается нормальное восприятие, а ноги, спасительницы-ноги, потихонечку: шажок, другой, третий. Рука шарит в рюкзаке новую дань. С новой силой заработал язык, заклиная чудовище:

— Прекрати, наконец, издеваться над человеком!

Рука вытаскивает из рюкзака меховую душегрейку-безрукавку. Новая светлая овчина привлекла внимание тигра. Легкое движение — и душегрейка вырвана из рук. Отнеслась, беспощадно терзаемая, в сторону, безвольно трепыхнулась в клыках туда-сюда, роняя вырванные клочки овечьей шерсти. Клыки разжались — и меховушка покорно легла беспомощным ковриком у ног таежного царя.

* * *

Занятная штука: пахнет человеком, с виду очень знакомая, шерсть такая мягкая, только уж очень светлая. С таким бы удовольствием располосовал на клочки и разбросал вокруг! Но настоящий живой человек-то уходит: еще несколько шагов — и скроется за бугром этот шумливый и неуклюжий двуногий.

Сумерки ложатся на землю, обостряя охотничьи инстинкты тигра, подталкивая расправиться со странным незнакомцем. И охота началась!

По всем правилам тигриной науки приземистое тело прижалось к земле, слилось с лесной подстилкой, заструилось фантомом среди деревьев, выдавая свою материальную суть лишь легким потрескиванием сдавливаемых кристаллов старого, отмякшего за день снега, да осторожным шорохом сухих листьев. Наперерез. Привычный выход наперерез и прыжок из удобного места на спину жертвы. Но жертва почему-то не стремится скрыться, убежать. Она не сводит своего пронзительного взгляда, она не перестает забивать уши своими монотонными звуками, которые несут растерянность и беспокойство, отгоняя привычную ярость. Смешными лапами достает из своей оболочки-шкуры незнакомые предметы, пахнущие собой, такие занятные и удивительные. И никак не зайти со спины. Скорее бы ночь затушила взгляд человека. А пока не давать ему сойти с сопки к ключу, за которым дорога ведет к человеческому жилью. Но слишком неторопливы весенние сумерки…

* * *

Крутой склон сопки еще круче изгибался, заросшим уступистым обрывом спускаясь к ключу. Идеальное место для прыжка сверху. Что делать? Насколько видно, этот обрыв тянется далеко, а медлить нельзя, пока снег отражает слабеющий свет вечернего неба. Пока вижу тигра, надо уходить!

Цепляясь за молодые дубки, соскальзываю на ближний уступ, что когда-то образовался на склоне вместо упавшего великана-кедра, поверженного одним из тайфунов и поднявшего своими корнями тонны земли. И сразу же на место, где только что стоял, мягким прыжком опускается тигр, готовый в следующее мгновение прыгнуть в последний раз: напряженные лапы собраны вместе, спина выгнулась дугой…

Мой отчаянный возглас выводит тигра из равновесия: что-то в нем дрогнуло, лапы скользнули, и громадная кошка беспомощно съехала прямо к моим ногам… Растерянность и величайший конфуз обозначились на тигриной морде. Он отвернулся и, с видимым облегчением, позволил мне спуститься до самого конца обрыва.

Ровное место, невдалеке за деревьями шумит ключ, но темнота как-то неожиданно навалилась со всех сторон, и тигр растворился в ней. Может быть, ушел? Да нет: слишком решительно он спускался с обрыва следом за мной. Наверняка где-то рядом, подкрадывается. Шум воды глушит все шорохи. Глаза до боли всматриваются в тёмный лес. Ничего подозрительного. Только сбоку появился просвет между деревьями. Минуту назад там просвета не было. Рядом медленно возникло призрачное пятно. Тигр ползёт ко мне!

Легкие мои набрали побольше воздуха, уставшее и охрипшее горло с усилием выпустило очередную молитву, нелепо и неестественно пробивающую густую темень. Молитва, казалось, с усилием пробиралась через ночной лес, так же как и человек, натыкаясь на невидимые ветки, норовящие попасть в глаза, на каждом шагу спотыкаясь о корни, валежины, пни, проваливаясь в ямы.

Тигр лежал на расстоянии прыжка и не шевелился. Что его удержало, уже в который раз, от последнего движения? Почему, в который раз, он останавливается в самый неудобный момент на грани жизни и смерти своей жертвы?

Делаю полукруг, обходя затаившегося тигра. Он перебежками сокращает расстояние, постоянно исчезая в темноте, всё выбирая удобный момент для нападения. Каким-то неизвестным чутьем угадываю, где он находится, что предпринимает. И, делая круги и петли по ночному лесу, каким-то чудом избегаю встречи с ним.

Вдруг тигр исчез. Чувствую, что нет его поблизости. От этого стало ещё страшнее. Что он замыслил? Где поджидает? Осторожно подхожу к ключу, обходя все подозрительные места, где может затаиться тигр. Уже виден просвет между деревьями, поблескивает вода. Внезапный прыжок, и темный силуэт возникает прямо передо мной. Из последних сил выкрикиваю уже ругательства, вне себя топчу ногами шумливую листву и трескучие сучья большой проталины, руками ломаю ветки и швыряю в сторону замершего зверя. Темнота скрывает подробности тигриного облика, не дает разглядеть выражение морды, виден только его решительный силуэт. Силуэт удлиняется, становится выше, и… тигр уходит в сторону.

Торопясь и спотыкаясь на скользких валунах, перехожу ключ, уговаривая ноги не оступиться, чтоб не упасть на глазах стерегущего тигра. Перешел. Вглядываюсь в противоположный берег: тигр подошел к воде, нагнулся к ней, шумно полакал. Высоко подняв голову, он внимательно следит, как я, спотыкаясь, преодолеваю последние метры до дороги.