За окном номера – явно еще раннее-раннее утро. Второй этаж, окна открыты, а – тишина.

Солнышко через еще зеленые листья пробивается, лицо щекочет, как в детстве.

Казалось бы, – еще спи и спи себе в удовольствие, высыпайся.

А – не хочется.

Встал, оделся.

Почистил зубы в ванной комнате, умылся, причесался, вообще привел себя в порядок.

Бриться, смотрю, – пока не надо, я вообще редко бреюсь.

Где-то раз в неделю.

Батя смеется, что пока.

Посмотрим…

Я не комплексую по этому поводу, если честно…

Постоял у окна, посмотрел на улицу.

Солнечно.

Пустынно.

А пойду-ка я, думаю, – позавтракаю…

Спустился в ресторан.

… Нда…

То, что англичане называют завтраком, – добило меня окончательно.

Хорошая страна, отличный город, но, блин, как они могут это говно жрать-то?!

Надо, думаю, в бар выдвигаться, может там хоть чипсы какие со вчерашнего вечера остались, а то так и буду ходить голодным.

Захожу, – а там уже Али сидит, кофе пьет.

Свежий, гладко выбритый, подтянутый.

Запах дорогого мужского парфюма, оказывается, просто замечательно сочетается с запахами табачного дыма и свежесваренного эспрессо.

Словом, – не мужик, а загляденье.

Нда, думаю…

Позавчера, да и вчера – он совсем не таким был.

Что ж, делаем выводы…

– О! – говорит. – Привет, студент! Ты что так рано?

– Да вот, – жму плечами, – выспался…

– Я вот – тоже, – вздыхает. – Вчера, как только ты к своей террористке умчался, как-то сразу понял, что «немного устал», мягко говоря. Вернулся в отель, принял несколько даблов скотча и спать завалился. Даже пары страниц на ночь прочитать не сумел, а обычно без книги и не засыпаю. Такое вот мое личное снотворное…

Тоже заказываю чашку кофе, достаю сигареты, усаживаюсь за его столик.

– А Гарри, – интересуюсь, – что, спит еще?

– И не спрашивай, – смеется. – Они вчера куда-то «клубить» намыливались. Всем составом. А это – на всю ночь, даже не сомневайся. Я, когда проснулся, хотел было ему позвонить, но потом подумал, что быть посланным по матушке – удовольствие по-любому сомнительное. А ты что такой кислый?

– Да вот, – морщусь, – испортили настроение, сцуко. Ты еще на завтраке не был?

– Нет, – жмет плечами. – Я что, больной, в отельную тошниловку жрать ходить?

Потом хлопает себя по лбу, смеется.

– А, – ржет, – так вот что тебе настроение-то испортило. Да ты не переживай, брат. Сейчас кофе попьем и пойдем куда-нибудь в город, перекусим…

– Угу, – дуюсь, – перекусим. Время семь часов утра, город – мертвый…

Глеб смеется.

– Это, – говорит, – если не знать, где искать. Те же самые «Хард-рок кафе», к примеру, как раз в семь и открываются. И одно из них, если мне склероз не изменяет, как раз в десяти минутах неспешной ходьбы от нашего отеля. Завтраки там, кстати, вполне приличные – яичница с беконом, фасоль в томатном соусе, сосиски нескольких видов, тосты. Только со спиртным засада. Британия – страна традиций, раньше и позже определенного времени – ни-ни. Но у меня как раз на этот случай фляжечка в кармане притаилась. Небольшая, конечно, но нам с тобой на двоих вполне хватит. Нам же не напиваться, а так – слегка здоровье поправить за завтраком. Ну как, идем?

– Пей кофе скорее! – злюсь. – А то сейчас слюной изойду…

…В «Хард-рок кафе» мне, кстати, и вправду понравилось.

Фотографии на стенах, антураж, еда.

Официантки прикольные.

У них даже что-то типа веранды нашлось, чтобы сидеть вроде как на улице, воздухом дышать.

Все-таки – Гайд-парк рядышком.

Можно сказать, – прямо под боком.

Вот туда-то, в смысле, на веранду, мы с Али немедленно и взгромоздились.

Съели по паре сосисок, по яичнице с беконом, выпили по стакану свежевыжатого апельсинового сока.

Сидим, потягиваем по очереди виски из его фляжки, запиваем кофейком, сигаретками дымим, разговариваем.

Хорошо.

– Тебе, гляжу, Лондон понравился? – полуутверждает-полуспрашивает.

– Угу, – отвечаю.

– А что именно понравилось, понять не пробовал?

Задумываюсь на секунду.

– Наверное, пробовал, – говорю честно. – Но все равно так и не понял…

– Это хорошо, – улыбается. И – молчит.

– Чего хорошего-то? – удивляюсь в ответ.

– А то, – смеется, – что своей башкой думать начинаешь. А не тянешь, типа, «песню акына» – что вижу, то и пою.

Теперь я молчу. Оцениваю.

– Согласен, – признаю. – Кажется, начинаю. А тебе чем Лондон нравится, ты уже решил?

– Решил, – смеется. – Только сформулировать не могу. Это ж ты у нас – будущий шакал пера и волк ротационных машин. Куда уж нам, скромным предпринимателям…

– Угу, – кривлюсь в ответ. – Если я молодой, то, что я, совсем дурак? Думаешь, мне Инга не говорила, кто ты по основной специальности, коллега?

– О как! – кривится уголком губ. – Значит – говорила. Это, признаться, хорошо, что она еще с кем-то обо мне разговаривает. У нас с ней непросто сейчас, парень. Очень непросто. Разберемся, конечно, надеюсь, но пока что-то хреново получается…

– Да? – удивляюсь. – А со стороны – лучше не придумаешь.

– Так то – со стороны, – вздыхает. Отхлебывает из фляжки, передает мне и вынимает из пачки очередную сигарету.

Сколько же он их в день выкуривает, интересно?

Я бы уже, наверное, умер.

– Ну да ладно, – опять вздыхает, глядя, как я прикладываюсь к фляжке. – Наши с ней траблы – это всего лишь наши траблы, нам самим их и решать. Разберемся. А в Лондоне мне больше всего нравятся три вещи: свобода, имперский дух и чувство собственного достоинства. Причем, мне кажется, Данил, все эти три вещи, как бы это сказать, – очень между собой взаимосвязанные…

– Это как это? – интересуюсь.

– Да очень просто, – опять вздыхает в ответ. – У меня вообще что-то в последнее время появляется ощущение, что такие нежные цветы, как свобода и чувство собственного достоинства, только и могут расти, что в тени империи. Пусть даже и бывшей. Такой, к примеру, как Британия. А как только этот самый имперский дух из города выветривается, так сразу куда-то пропадают и свобода, и чувство собственного достоинства. Примеров – как блох на бобике. Взять тот же Париж или Санкт, простите, Петербург, не к ночи будь помянуто это убожество…