От замыслов Шварца и самоотверженности его жены осталась лишь груда перекореженного серебристого металла. Великую идею пустили по ветру цыплячьи мозги, огромные фаллосы, да заячья храбрость. Но если теперь асом станет женщина, ее имя не забудется. Посмотрим, что случится с миром, когда женщина покинет кухню. Бог предполагает, а…

От резкой боли в груди Джил вздрогнула. «Держись! — пробормотала она. — Ты просто замерзла».

Она очнулась от воспоминаний о фрау Шварц, преследовавших ее во время странствий по Реке, и заметила, что уже миновала костер. Огонь уменьшился, и голоса были слышны не так отчетливо. Нужно сосредоточиться! Она всегда должна держать ухо востро, иначе ей не добиться успеха; а для нее успех — стать членом экипажа воздушного судна. Или его капитаном?

— Сейчас или никогда! — распинался Файбрас. — Мы свободны от правительственных контрактов, финансовых сложностей, конкурирующих проектов. Сэм достигнет устья Реки не раньше, чем лет за тридцать, а то и больше. Нам же потребуется два-три года, чтобы построить это чудо. Начнем с тренировок, а потом махнем все выше и дальше, над дикими горами, над синими просторами туманного моря и северного полюса — туда, где некое существо, почти всемогущее, пожалует нам такие дары, что Санта Клаус прослывет самым большим скупердяем на свете. Мы окажемся у Таинственной Башни, у истинного Великого Грааля!

Разговор прервался. Когда замолкали люди, в долине Реки воцарялась полная тишина. Здесь не было ни птиц, ни зверей, ни ревущих, громыхающих, свистящих, скрипящих механических чудовищ, ни орущего радио. Слышался лишь шорох воды, всплеск играющей у поверхности рыбы да треск дерева в костре.

— А-ах… — сладко протянул Файбрас, — какая выпивка! На Земле такой не было. И еще сколько угодно!

Шварц тоже причмокнул. Казалось, Джил видела бутылку у его губ.

Она пристала к берегу и, выпрыгнув наугад, попала в воду, окунувшись до пояса. Она даже не почувствовала холода — магнитные застежки плотно прижимали к телу одежду. Пришлось тащиться к берегу, волоча за собой длинное тяжелое каноэ. Ступив на сушу, Джил с трудом сделала несколько шагов, вытянув лодку подальше от воды. На минуту она остановилась в задумчивости, потом решила идти безоружной.

Снова раздался голос Файбраса:

— Нам нужны летчики, опытные пилоты, специалисты по дирижаблям… Где же они, где? Мы разослали гонцов на сотни миль…

Джил подошла ближе. Густая трава заглушала звук шагов.

— Я — одна из тех, кого вы ищете.

Мужчины резко обернулись, один из них, покачнувшись, ухватился за руку соседа. Они вытаращили глаза и разинули рты. Все четверо тоже были с головой закутаны в полотнища ткани, но ярких тонов. Будь перед ней враги, она успела бы выпустить дюжину стрел раньше, чем они схватились за оружие, которое валялось наверху грейлстоуна.

Да, там лежали пистолеты! Металлические! Значит, ее не обманули — все было правдой!

Джил увидела долговязого человека с длинной стальной рапирой в руке. Другой рукой он откинул капюшон, открыв сухощавое смуглое лицо с огромным носом. Несомненно, это легендарный Сирано де Бержерак. Он что-то быстро пробормотал на старофранцузском, она смогла уловить лишь несколько знакомых слов.

Файбрас тоже откинул капюшон.

— Совсем запутался в своих одежках… Почему же вы не предупредили нас о своем прибытии?

Она опустила край капюшона. Файбрас подошел ближе, вглядываясь в ее лицо.

— Это женщина!

— Считайте, что для вас я — мужчина.

— Как вы сказали?

— Вы что, не понимаете по-английски?

Джил опомнилась, сообразив, что от волнения незаметно для себя перешла на диалект тувумба. Вообще-то она изъяснялась на великом языке Шекспира и Диккенса не хуже, чем с помощью знакомого с детства наречия маленького австралийского племени, но сейчас обычный среднезападный американский сленг показался ей более уместным.

— Считайте, что я мужчина, — повторила она. — Кстати, меня зовут Джил Галбира.

Файбрас, склонив голову, представился, скороговоркой перечислил имена своих собутыльников и глубоко вздохнул.

— Нет, после такого потрясения я должен выпить.

— Я бы тоже не отказалась. Мне нужно согреться. Правда, то, что алкоголь согревает — чистая фикция, но почему-то все в этом уверены.

Файбрас приложился к бутылке. Впервые за многие годы Джил вновь увидела стекло. Он оторвался от горлышка и с поклоном подал ей объемистую бутыль. Джил хлебнула, не коснувшись губами краев — скорее по привычке, чем из брезгливости. Файбрас — потомок индейцев и негров, но разве ее бабушка не была австралийской туземкой? Правда, аборигены Австралии — не негры, они — темнокожие представители древних кавказских племен, но Джил не страдала расовыми предрассудками.

Сирано, выпрямив спину, прошелся вокруг, покачал головой и произнес:

— Черт побери, да у нее волосы короче моих! И даже глаза не подведены! Вы уверены, Милтон, что это женщина?

Джил снова поднесла бутылку к губам и еще раз хлебнула. Это было замечательно, все внутри согрелось.

— Посмотрим, — француз положил руку ей на грудь и легонько сжал.

В тот же миг Джил нанесла удар ему в живот. Сирано судорожно согнулся, и она ткнула его коленом в подбородок. Француз рухнул, как подкошенный.

— Какого черта? — закричал Файбрас и уставился на нее.

— Ну, а если я пощупаю вас промеж ног, дабы убедиться, что имею дело с мужчиной, как вы будете реагировать?

— Это подействовало бы на меня крайне возбуждающе, милочка, — Файбрас захохотал и начал пританцовывать от избытка чувств. Двое мужчин смотрели на него как на сумасшедшего.

Сирано оперся на руки, привстал на колени и медленно поднялся. Лицо его побагровело, он изрыгал проклятья. Бросив взгляд на его шпагу, Джил хотела отойти в сторону, но гордо не сдвинулась с места. Чеканя слова, она заявила французу:

— Вы всегда позволяете себе подобную фамильярность с незнакомыми женщинами?

Сирано встрепенулся. С лица спала краснота, оно осветилось улыбкой.

— О, нет, мадам. Примите мои извинения за столь непозволительные манеры. У меня нет привычки пить, и я не люблю дурманить мозг и превращаться в животное. Но, понимаете, сегодня мы праздновали годовщину с начала путешествия Сэма по Реке.

— Не трудитесь оправдываться, — прервала его Джил. — Я готова простить вас — при условии, что ничего подобного впредь не повторится.

Она улыбнулась, хотя была недовольна собой: какое отвратительное начало знакомства с человеком, всегда восхищавшим ее! Конечно, он сам виноват, но можно ли теперь рассчитывать на приязнь, когда она так унизила его перед друзьями? Мужчины подобного не забывают.

Туман редел. Лица людей уже можно было разглядеть без обманчивого света костра, однако внизу еще клубилась белесая дымка. Небо светлело, но солнце еще не показывалось над горами. Сияние облаков газа и мелких звезд погасло, крупные еще переливались всеми цветами радуги — красным, зеленым, голубым — но мало-помалу бледнели и они.