Но все это будет потом, а пока Ясмина полна сил и надежды, на прощание машет нам рукой, когда мы садимся в черный «ситроен». Помню как сейчас – я оборачиваюсь – ее фигурка, затянутая в белый костюм, стремительно уменьшается, пока совсем не скрывается из виду.

Совсем недавно я написала статью о Ясмине и Милораде, об их любви. Статью прочитала Ясмина и в ответ написала такие теплые слова, что даже неудобно их приводить на этих страницах.

На следующий день мы уехали в Черногорию. Дорога до маленького отеля недалеко от городка Херцег-Нови заняла около девяти часов. И ничего, моя спина выдержала. Черногория – страна, не только гостеприимно встречающая туристов на горнолыжных и морских курортах. В конце девятнадцатого века это маленькое государство, вернее, черногорские принцессы, определяло курс европейской политики. В истории России черногорки сыграли фатальную роль – именно они отыскали Распутина и упросили царскую чету принять его. Что из этого вышло – известно всем. А как Милица и Стана стали роковыми женщинами для русской истории, читайте далее. Итак, мы приехали в Черногорию. В городке Херцег-Нови, поднимающемся террасами от моря, крошечном, средневековом, таинственном, – живет черногорский писатель Никола Малич. У него книжная лавка в центре города. Живет Никола в квартире над своей книжной лавкой – все, как в лучших исторических романах. Он подарил мне свою книгу, а заодно и книгу Ясмины Михайлович «Путни албум», пока не переведенную на русский язык. Он уважает Ясмину и даже пытался вмонтировать ее в свою новую книгу в качестве полноправного персонажа. Воображение у черногорского писателя бурное, я бы сказала, безудержное. Куда там Лукьяненко и Глуховскому. Книга Николы о Бока-Которском заливе Адриатического моря, о ботаническом саде, о говорящих раковинах и медузах настолько фантасмагорична, что, погрузившись в чтение, очень непросто «вынырнуть» в реальность. В тот момент, когда мы встречались, Никола вел переговоры с российским издательством на предмет издания книги на русском языке. Не знаю, как воспримут российские читатели истории, уходящие корнями в «преданья старины глубокой», и, конечно, менталитет людей, живущих в этих краях. Такое смешение народностей в городе, когда-то бывшем довольно оживленным портом! И итальянцы, и македонцы, и черногорцы! Столько «морских» суеверий, традиций, баек…

Однажды, разговорившись со мной откровенно, как писатель с писателем, Никола спросил:

– Не вырываются ли герои твоих рассказов из-под контроля?

Вопрос был частично понятным. Каждый, кто когда-нибудь написал в жизни хотя бы один рассказ, подтвердит, что порой герои начинают вести собственную жизнь, уводя тебя, автора, от первоначального замысла. Почему так получается – я находила несколько объяснений. Самое простое: ты придумываешь обстоятельства, в которых живут и действуют герои. В какой-то момент поступки героев становятся нелогичными, не вытекающими из заранее заданных условий. И тогда или нужно возвращаться в начало и менять характер героев, или идти вслед за ними. Так, например, в моем романе «Сказка для двоих» муж героини по первоначальному замыслу был просто неприятным типом. Но дальнейшие обстоятельства, которые складывались в процессе сочинения, привели к тому, что он стал резко отрицательным персонажем. Тогда я вернулась в начало романа и стала «закладывать» в характер героя черты, которые объяснили его дальнейшие негативные поступки.

Но вопрос Николы касался иных материй.

– Герои моих книг врываются в нашу человеческую реальность, – понизил голос писатель. – Как-то раз я писал роман, в котором бесчинствовала пара демонов. И вот эти демоны явились мне!

Он отклонился, наслаждаясь произведенным эффектом. Далее Никола рассказал, как он и в церковь ходил, и у батюшки совета спрашивал, и с демонами пытался договориться… Я вовсе не считаю, что прекрасный черногорский писатель тронулся умом. Реальность писательского бытия настолько иллюзорна порой, что ты живешь в мире героев постоянно. Даже если не сидишь за компьютером или над тетрадкой – ты все равно там, в иной реальности. Никола и сейчас живет в своем крошечном по сравнению с мегаполисом городишке, пишет книги. Жизнь в Херцег-Нови идеальна для писателя. В конце января празднуют карнавал, в садах опадают плоды лимонов, а вдоль дорог, изнемогая, цветут деревья мимозы и рододендроны. «Центровое» и центральное место в городе – «Градска кафана» – городская кофейня, где подают исключительный кофе и очень вкусные, всегда свежие пирожные. Кажется, в меню числятся около пятидесяти видов разных пирожных и еще много сортов мороженого. Выглядит зал кофейни благородно – бело-розовый декор, мебель в стиле ампир, позолота… В теплые дни жители города завтракают на террасе с видом на море и обмениваются новостями, читают газеты. Никто никуда не спешит, разговоры ведутся неторопливо. Интересно, сколько я, коренная москвичка, смогла бы прожить в этом городе? Думаю, месяца три, не больше. Чуть дальше от Херцег-Нови находится городок Пераст, там с маленького причала на моторке можно прокатиться по всему Бока-Которскому заливу мимо рукотворного острова с часовней, построенной рыбаками. По преданию, на этом месте давным-давно рыбаки обрели чудотворную икону Божьей Матери. Они построили часовню и, отправляясь всякий раз на промысел, обязательно проходили мимо часовни и просили у Божьей Матери покровительства на водах… Еще дальше – сам город Котор, обнесенный крепостной стеной. Кажется, что время в нем навсегда остановилось. Старые прочные каменные дома, во дворах валяются огромные ржавые багры и якоря, даже жутковато. А выйдешь из города на набережную, оглядишься вокруг – какая красота. Благодать. Холмы, окружающие город, лежащий в середине, как жемчужина в ладонях, бирюзового цвета море и синее небо. Чистая энергия, буквально пронизывающая тебя с ног до макушки. Целебное место. Там, в старом Которе меня познакомили с ворожеей. По-сербски – «видовитой». Была она молода годами, звали ее Ружица. Я прихватила с собой диктофон, чтобы не упустить ни слова из предсказаний.

Ружица – черноокая, черноволосая стройная женщина, на ней джинсы и майка, но на руках необычные кольца, на шее красивый крест. Она записала на чистом листе тетради год и дату моего рождения и потом, глядя в этот чистый лист, точно в книгу, стала говорить, словно считывая тайные знаки. Она сообщила мне о том, что я пережила сильную болезнь, которая, с одной стороны, сделала меня сильнее, а с другой – слабее и наложила многие ограничения на мою жизнь. Что доктор для моей спины один, и имя у него начинается на «О». Что я пишу для женщин. Что напишу еще книги, одна из которых станет настоящим открытием. Что в прошлых воплощениях, в которые она верит, я была связана с «древней страной мудрецов, почитающих лотос, страной, которую до сих пор сторожит глиняное войско». Я не придумала ни одной фразы, ведь запись хранится у меня! Страна, о которой говорила Ружица, без сомнения, – Китай с его многотысячным терракотовым войском, охраняющим гробницу первого императора в Сиане. Много чего еще поведала мне «видовита», что-то сбылось, а для иных предсказаний не пришло время.

Пять дней в Черногории миновали как один день. Я была очарована этой страной. Возвращаясь в Белград, я немного грустила о том ощущении полета и одновременно спокойствия, которое неизменно охватывало меня, когда я стояла на набережной в Которе. И вот позади предотъездные хлопоты, аэропорт, багаж, я нахожу свое место в салоне самолета у прохода… И рядом со мной два азиатских молодых человека с младенчиком на руках. Укачивают, тихо, но монотонно поют «баобашуй, баобашуй». И так далее, не разобрать что. Или еще более мелодично «баобэй, баобэй»… Матери младенца не видно нигде. Молодые «папаши», я уже знаю, что это китайцы, деловито кормят малыша из бутылочки, пеленают и снова укачивают: «Баобашуй, баобашуй». Под эту тягучую песню так и хочется задремать и мне.