– Ну да. А что такого?

Резко выпрямившись в кресле, Мэтт завел машину, коротко бросил: «Пристегнись» и на скорости выехал задним ходом с парковки. Кажется, он ждал другого ответа.

Когда мы выехали на дорогу, я снова открыла было рот:

– Я остановилась в…

– Знаю, – грубо оборвал Мэтт.

Отлично – теперь он разозлился. В тот момент я с радостью променяла бы роскошный салон на самое зачуханное, вонючее такси. Я попробовала подыскать какую-нибудь безобидную тему, но ничего не могла придумать. Наше прошлое скрывало слишком много взрывоопасного, чтобы просто мило болтать ни о чем. К тому же мои таблетки еще толком не подействовали, и пятнадцать минут в полной тишине устроили бы меня как нельзя лучше.

Однако судьба не была ко мне так благосклонна. На первом же красном светофоре Мэтт заметил, что я машинально потираю лоб и переносицу.

– У тебя и правда голова болит? Это не предлог? – с сомнением спросил он.

– Да, болит, и еще как, – разозлившись, отрезала я.

– Может, нужно какое-нибудь лекарство? Дальше по дороге будет круглосуточная аптека, можем остановиться.

Неожиданная забота с его стороны застала меня врасплох.

– Нет, все нормально. У меня есть таблетки.

«Только они, по-моему, уже не действуют», – добавила я про себя.

Несколько минут прошли в молчании. Я думала, что все неловкие моменты уже позади, когда Мэтт вдруг вбросил самую настоящую бомбу.

– Мы с Кейти… это ведь не то чтобы серьезно. Пока нам обоим удобно, а там… Ты просто знай.

На секунду я лишилась дара речи.

– Я очень сомневаюсь, что Кейти думает так же, – наконец выговорила я, – судя по ее виду, когда ты взялся меня подвезти. И для чего, позволь спросить, мне нужно это знать?

Он глубоко вдохнул, подыскивая слова.

– Непросто было сегодня с тобой встретиться. И вообще со всеми.

Со всеми, за одним важным исключением.

– Понимаешь, – он невесело усмехнулся, – я весь вечер не мог избавиться от ощущения, что сижу рядом не с той, с кем должен.

Я даже не знала, что на это ответить. То ли чувствовать себя польщенной, то ли оскорбиться тем, что человек, состоящий в отношениях с другой, говорит мне подобное.

– Мэтт, по-моему, на тебя подействовала ностальгия воссоединения со старыми друзьями. Ты спутал прошлое с настоящим. Это было давно, мы тогда были детьми. – Мой голос дрогнул и ослабел. – Произошло страшное, и все изменилось. Мы изменились.

– Да, мы уже не дети, – подтвердил он.

Его рука вдруг без предупреждения потянулась к моей, лежавшей на коленях. Я отдернула ладонь, будто прикосновение обжигало.

– Нет, не надо. Ты не один, ты не свободен… – Увидев, что он хочет что-то сказать, я быстро поправилась: – И даже если бы был свободен, все равно.

Оторвав взгляд от дороги, Мэтт с недоверием посмотрел на меня:

– Ты продолжаешь казнить себя за то, что случилось с Джимми? Господи, скажи, что нет! Пять лет прошло!

– Хоть пятьдесят пять – не важно. – Скольким еще людям мне придется это объяснять? – Если бы он не бросился меня спасать, он все еще был бы с нами.

– Но не было бы тебя.

Я пожала плечами.

– И так ты хочешь вернуть долг? Отгородиться от жизни, как какая-нибудь засушенная старая дева? Опомнись, Рейчел, тебе ведь только двадцать три! – В возбуждении Мэтт прибавлял и прибавлял скорость. – Думаешь, Джимми хотел бы, чтобы ты обрекла себя на одиночество?!

– Ничего я не одинока, – огрызнулась я, вновь превращаясь в надувшуюся девочку-подростка.

– Да? Может, у тебя и отношения были за это время?

Стрела попала в цель, и я, инстинктивно защищаясь, постаралась ответить тем же.

– Нет. – Откинув прядь волос с лица, я открыла уродливый шрам через всю щеку. – Видок не самый привлекательный, а?

Он яростно и длинно выругался. Моя выходка его буквально взбесила.

– Хватит на себя напускать! Не смей все только к этому сводить!

Машина заскрежетала по гравию, влетев на неширокую площадку, и я в изумлении увидела, что мы уже приехали. Мэтт резко затормозил, из-под колес полетели камешки. Вспышка гнева вдруг прошла, утихнув вместе с гулом мотора. Повернувшись ко мне, Мэтт приподнял мне подбородок.

– Этот шрам… – проговорил он, осторожно, почти благоговейно проведя пальцем по извилистой бледной дорожке на коже, – ничего не значит. Настоящая ты – за ним.

Я отстранилась, напуганная внезапной интимностью прикосновения. Это все от усталости, сказала я себе, усталость и боль притупили мое сознание, иначе я ни за что не допустила бы такого. Надо поскорее вернуть Мэтта с небес на землю.

– Твоя девушка другого мнения. Она считает, мне надо от него избавиться.

– Кейти иногда говорит, не подумав. Она сказала так только потому, что боится тебя. И ревнует.

Последнее слово заставило меня выпрямиться в кресле.

– Ревнует?! Но почему?

Его ответ буквально лишил меня дара речи.

– Потому что знает, что по-настоящему я так от тебя и не отказался. В наших с ней отношениях не хватает главного. И будущего у них нет.

Все это зашло слишком далеко. Я оттолкнула Мэтта на спинку сиденья и твердо произнесла:

– У нас его тоже нет. Пожалуйста, не начинай снова. Я не хочу делать тебе больно, и, что бы ни думала себе Кейти, ей я тоже вреда не желаю. Если ты с ней несчастлив – уходи. Только не ввязывай меня. Решай свои проблемы сам, без моей помощи.

– Дело совсем не… – начал он, однако я не дала ему закончить.

– Послушай, Мэтт, не знаю, что ты себе напридумывал, но между нами ничего не может быть, понимаешь? – Я старалась смягчить свои слова – нам еще встречаться до конца выходных. – Где-то в душе я всегда буду… – я замешкалась, чтобы не сказать «любить», – испытывать к тебе чувства. Ты был и останешься важной частью моего прошлого. Но не больше. Несчастье случилось не только с Джимми – оно затронуло всех нас. Я справляюсь с ним так.

– Так ты с ним не справишься. Ты прячешь голову в песок, вот что ты делаешь!

Я промолчала. Такое мне уже говорили. Но вот дальнейшее игнорировать не получилось.

– Ты правда думаешь, что сам Джимми хотел бы этого? Чтобы ты осталась одна? Ради всего святого, Рейчел, он ведь любил тебя, любил так, что жизнью ради тебя пожертвовал!

У меня перехватило дыхание. Боль, разрывавшая голову, отступила на второй план перед причиненной его словами душевной мукой. Мэтта моя реакция поразила.